Мы молчим. Буравим друг друга упрямыми взглядами, каждый настаивая на своей правде. Я стараюсь не обращать внимания на то, что в моем доме посторонний человек, веду себя как обычно: открываю холодильник, доверху забитый едой, достаю мясо, сок, и, все так же игнорируя Иру, наслаждаюсь ужином. Хоть какой-то плюс от этой ситуации.
— Рубашка, кстати, тоже моя, — говорю как бы между прочим и обвожу взглядом кухню, пытаясь понять, не изменилось ли и здесь что-то.
Глаза девушки наполняются слезами – только этого не хватало. Она нервно расхаживает по комнате, держась за поясницу, и раз за разом подносит телефон к уху. Потом уходит куда-то ненадолго. Возвращается. Глаза заплаканные, губы искусанные, лицо красное. Пристально смотрит на меня.
— Вика подтвердит, кто из нас говорит правду. Потому что она знакома с Максимом. Настоящим Максимом. — В ее глазах загорается решительность.
— Хорошая идея, только уже поздно стучаться к соседям. Подождем до утра, – стараясь казаться равнодушным, произношу я.
Ира фыркает. Вновь покидает кухню. Я откидываюсь на спинку стула и устало потираю глаза. Вот так сюрприз мне устроил кто-то свыше, прямо с ума сойти.
Не спеша ковыряю вилкой мясо и прокручиваю в голове множество вариантов появления этой девушки в своём доме. Что, если всё-таки аферистка? Нужно бы проверить, на месте ли сейф.
— Максим? — слышу со стороны ее встревоженный голос и встречаюсь с глазами, полными ужаса. — Кажется, я рожаю, — со слезами произносит она, хватается за живот и охает.
3. Глава 3
Максим
— Шутишь? – давлюсь едой и начинаю громко кашлять. Вот только этого сегодня для полного счастья не хватало.
— Не-а. – Девушка растерянно машет головой, и ее лицо перекашивает от боли. Одной рукой она опирается на стену, второй — уже по традиции поглаживает живот.
— Я вызову скорую, – быстро подскакиваю с места, пытаясь найти свой телефон.
— Такси, не скорую.
— Какое еще такси?
— Мне нужно в роддом.
—Ладно, в какой роддом ехать?
— Восьмой. Я тогда пойду соберу вещи? – смотрит на меня вопросительно, словно нуждается в разрешении. Я глупо киваю в ответ, стараюсь не паниковать, но все мои установки и мужская хвалебная рассудительность трескаются, когда Ира заявляется в кухню во второй раз, с небольшой спортивной сумкой в руках, и растерянно заявляет: