Я аж поперхнулась, когда представила
«нежную носку» в исполнении Картера. Да он бы скорее меня в окно
выбросил за ненадобностью.
Так вот. Я стояла и краем глаза
рассматривала грозу академии, отмечая, что в нем есть особый
мужской шарм. Возможно, он некрасив, и движения его рваные, и лицо
вечно суровое. Но во внешности ректора была что-то такое, что
гипнотизировало и заставляло сосредоточенно его изучать.
Так всматриваешься в черную виверну.
Ты знаешь, что она безумно опасна, но не способен разорвать
зрительного контакта.
— Как вам возвращение в академию? —
задал Альберт Сторм обычный вопрос, будто мы приятельски беседовали
за чашкой кофе. — Приятно очутиться в родных стенах?
— Без сомнения.
— Как отреагировали родные на ваше
назначение? — Ректор перевернул одну из бутыльков, и затвердевшая
смесь комом скатилась к закупоренному горлышку.
— Они не в курсе. Мы… давно не
общались.
Первое время я ещё писала маме, но
она не отвечала на мои письма — и курсе на втором я оставила
бессмысленные попытки связаться. Родители, как бы правильнее
сказать, не были в восторге, когда услышали о моем поступлении в
академию. Отец назвал меня безмозглой курицей (это стало последним,
что он сказал мне за семь лет), а мама лишь покачала головой.
Наши отношения сложно назвать
теплыми.
— К тому же должность временная, —
быстро добавила я, пока господин Сторм не решил, будто я
напрашиваюсь на сочувствие. — Несколько недель, и работа
окончена.
— Если вы проявите себя должным
образом, то мы подыщем другое место в этих стенах после возвращения
основного работника. Я гарантирую вам свою протекцию.
У меня коленки подкосились. Не может
быть! Мне снится? Надо щипать себя или хлестать по щекам, чтобы
проснуться?
— Э-э-э… м-м-м…
Ладно, очень непрофессионально
бубнить перед ректором, но у меня язык онемел от осознания
собственной значимости.
— Я внимательно изучал ваше дело,
госпожа Виккори, — вздохнул Альберт Сторм, достав ещё одну бутылку
и постучав по ней ногтем, — и считаю, что подобные самородки должны
оставаться в академии. Времена нынче тяжелые, мы не можем терять
достойных учеников. Сто баллов, полученные на экзамене господина
Картера, вообще говорят о вашей уникальности.
«Вы просто не знаете деталей их
получения», — мрачно подумала я, вспомнив вытянувшееся от гнева
лицо преподавателя.