все закончится?
Я тихонько матерился и думал: Господи, мне же еще нет сорока!
И что же – всё, пора умирать?
Но сильнее страха было глубокое чувство раскаяния. Я дал такого маху! У меня когда-то был шанс, но я использовал его так бестолково, что теперь оставалось лишь удивляться собственной глупости.
Кажется, в одно мгновение передо мной промелькнула вся моя прошлая жизнь, от идеалистичного подростка и мечтательного молодого парня до циничного юриста средних лет.
Я уйду из жизни в самом расцвете сил, превратившись в маленького, испуганного, дрожащего человечка в больничном халате, удивляющегося тому, что с ним случилось?
Когда у моей кровати появился человек в костюме хирурга, я был настолько полон раскаяния и сожаления, что едва мог говорить. Я просто ждал, когда он огласит приговор.
«Мистер Маркел, – сказал он, – вы не умрете».
Я чуть не заплакал. Понятно, что его слова принесли мне такое облегчение, что трудно описать.
Однако я заметил, что врач собирается сказать что-то еще.
«Припомните, пожалуйста, сколько чашек кофе вы сегодня выпили».
«Я юрист, – ответил я, – и сегодня выпил только пять чашек, ну или шесть – пока».
Врач едва сдержал смех. «На этот раз вам повезло. Вы пережили приступ паники, который был вызван слишком большим количеством кофеина и слишком сильным стрессом».
Тут мы с женой, не сговариваясь, заплакали.
Дальше он заговорил уже более серьезно. «Вы должны исключить кофе, – сказал он, – и вам нужно пересмотреть свои жизненные ориентиры. В следующий раз вам может не повезти».
В тот день я вышел из больницы рука об руку с женой. Когда мы оказались на улице, я поднял глаза к небу и просто, без размышлений сказал: «Спасибо! Спасибо тебе, Господи!»
До этого момента я ни в коей мере не был религиозным человеком. Я не чуждался идеи духовности, но, сколько себя помнил, раньше никогда не обращался напрямую к Богу. Но в тот момент я почувствовал, что меня как бы помиловали, дали еще один шанс воплотить в жизнь свои мечты о более содержательной жизни. И я ощутил такую огромную благодарность, что мне просто необходимо было высказать ее кому-нибудь.
Когда мы уезжали, я дал обет не возвращаться к прежней жизни. Я не мог больше мириться с этой работой и с тем, что моя настоящая жизнь проходит мимо меня.
В тот момент я понятия не имел о том, что надо делать, но понимал, что должен что-то сделать.