- Нормально, - шепнул я. – Теперь
держись. – Деревянный приклад вновь врезался в дверное стекло и
оно, на этот раз на удивление легко, обрушилось внутрь, произведя
при этом немало шума. – Есть, - сняв с пояса фонарик, я принялся
осматривать открывшуюся нашим взорам площадку, одна часть которой
вела к грузовому лифту, который когда-то с успехом использовали
местные подсобные рабочие, а вторая выводила к большой пластиковой
двери ведущей на кухню.
- Вот, - крикнул Марк. – Автомат в
его руках рявкнул, выбросив сноп огня, а я, стараясь помочь, лучом
света выхватил из полумрака медленно поднимающуюся с пола фигуру.
Опасения по поводу выживших, и нашей преждевременной атаки сошли на
нет, как только в яркой полосе света из мрака показалась когда-то
белая парадная рубашка официанта, порванная во многих местах и
заляпанная какой-то бурой мерзостью. Следующая очередь опрокинула
бешеного на пол, даже не дав подняться. Пинком ноги, распахнув
створки двери, мы ворвались внутрь. Подскочив к вновь начавшему
было подниматься официанту, Марк практически в упор выдал еще
несколько выстрелов, расколов тому черепную коробку и навсегда
отправляя в мир иной.
- Быстро, - я оттащил труп в дальний
угол и, аккуратно ставя ботинки, начал продвигаться вглубь
помещения. Пусто. Пошарив лучом фонаря из угла в угол, я попытался
определить, где тут находится основная дверь, предназначенная для
выхода в общий зал. Прикинув расстояние, быстро направился по
узкому коридору, пробираясь мимо электрических плит и кухонной
утвари, развешенных чьей-то заботливой рукой по стенам, пока
наконец не оказался около широких створок, ведущих в банкетный
зал.
- Внутрь? – Предложил Марк. – Там
могут быть живые.
- Могут, - также тихо прошептал я и,
нащупав выключатель, потянул рычажок вверх. Лампы дневного света
разгорались с жужжанием одна за другой светлой дорожкой по всему
периметру обширного помещения, освещая бесчисленные ряды столиков.
– Трое, - подмигнул я охраннику. – Я их на себя выведу, а ты снимай
по одному, пока вялые.
Посередине зала, в неестественных,
заставших позах стояло трое. Один из них, по видимости повар,
высокий худой мужчина в сохранившем белоснежность колпаке сжимал в
одной руке здоровенный разделочный нож. Двое других, в синих
рабочих комбинезонах, наверное, бывшие подсобные рабочие, стояли
как будто в полуобморочном состоянии, опершись о край барной
стойки. Включившийся в помещении свет заставил их зашевелиться, и в
мертвой тишине три пары ничего не выражающих глаз уставились в нашу
сторону.