Громким эхом эта клятва отозвалась во вселенной, факт свершился, и в круговороте рождений она связала Тану с бессмертным Демоном Алиасом.
Алиас пошел к реке и принес в ладонях воду, которой омыл притихшую Тану от крови, от нежного прикосновения его влажных рук и молочно – теплой воды Тана потихоньку пришла в себя. Алиас наклонился и нежно поцеловал ее в губы, она же обвила его шею руками и ответила на его поцелуй. И вот уже Алиас лежит рядом с Таной, прижавшись к ее спине, шепчет ей на ушко слова любви и снова приступает к ласкам.
Он исследует губами и языком каждый миллиметр ее тела, от поцелуя в губы он перешел к шее, одновременно лаская такие желанные, сводящие его с ума ее грудки, крепко прихватив пальцами соски, что вызвало легкий стон у Таны. Руки странствовали по ее телу, опускаясь все ниже, пока не достигли заветного лона и не начали ласкать его, горячее и влажное. И тут он не сдержался и резко полностью вошел в ее зовущее лоно, вышел и снова вошел и снова вошел, держа ее за бедро одной рукой, а другой, лаская ее грудь…
Затем он ласкал ее губами, и снова входил в нее, и эта бешеная пляска тел продолжалась до рассвета. Лишь с восходом на небосводе утренней звезды они затихли, прижавшись, друг к другу и замерев…
На небе брезжил первый в их жизни общий рассвет – они были счастливы. Их тела овевал утренний ветерок, Тана повернулась к Алиасу и поцеловала его. Глаза ее искрились счастьем обретения своей половинки, своего мужчины… она так долго его ждала и теперь не верила своему счастью… Она была неискушенной в любовных ласках и поэтому начала ласкать Алиаса, пытаясь повторить его действия, от чего тело Алиаса все дрожало… он сначала нежно, а впоследствии очень крепко обнял Тану, чуть ли, не раздавливая ее в своих жарких объятиях…
Вот и рассвело, они тихонько поднялись и Алиас сам одел Тану в ее одежды, продолжая любоваться своею любимой. Затем оделся сам, и они направились к дому…»
Все эти картины пронеслись перед взором Алиаса – он ощутил все, как будто это произошло с ним сейчас, голова шла кругом. «Почему я ее сразу не вспомнил?
Ведь кара заключалась в том, что я мог встретиться с Таной один раз в тысячу лет, но оказывается еще и пелена забвения в эту встречу в дополнение к расстоянию, разделяющему нас и всевозможными препятствиями к встрече.»