Вот так, вздрагивая от незнакомых углов, силуэтов чужой обстановки и ужасающей собственной тени в огромном чепце, я кое-как добралась до первого этажа.
Вовремя, как всегда.
Только я шагнула к нужному мне коридору, где находился треклятый кабинет эрда, как со стороны кухни послышалась пыхтение и молчаливая возня. Я тихо отступала к стене, пока не упёрлась в деревянную перегородку, оказавшуюся циклопического размера часами.
— Ты что здесь делаешь, гнилая башка? — яростное шипение пронзило по-ночному безмятежный холл, и я так сильно вжалась в массивное тело часов, что рисковала в них раствориться. В двух шагах от меня появилась ночная нимфа в целомудренном белом платье. — К молодому хозяину идёшь?
— Да куда ты-то, прёшь, *непереводимый фольклор* старая? — оттолкнула её с дороги вторая воздушная фея, очевидно, любви.
— Ах ты..! — тень на стене качнулась вперёд, и кто-то из них шёпотом завизжал.
Слава Кеплеру[2], они не обо мне! И если это сейчас был расплавленный воск, то это, безусловно, было жестоко…
Шум и сдавленное оханье приближались ко мне, и я вжалась в часы ещё сильнее. Их стенка, которой касались мои лопатки, неожиданно поддалась, впуская меня в тесную, тёмную полость часового шкафа, и беззвучно за мной затворилась.
Здоровья тебе, Пахрачёв! Ведь спала бы сейчас спокойно в своей постели, мечтала бы о чём-нибуд… обычном, даже вспомнить сейчас не могу, о чём, потому что нЕкогда: глаза горят, чепец – дыбом, руки дрожат – экшен!
— Патлы свои расчеши сначала, да отмойся, замарашка! В спальни шастаешь, а щёлоком мыться не научилась! — свистящим шёпотом обвиняла одна жаждущая любви тень съёжившуюся другую, закрывающую грудь руками. — Как он тебя взашей не выгонит только?
Пострадавшая вцепилась сопернице то ли в лицо, то ли в волосы, из часов не слишком было понятно. Обе свечи, слава богу, тут же погасли, сохраняя моё инкогнито, а служанки продолжали молча вырывать друг другу доступные конечности, попутно натыкаясь на стены и мебель. Только бы до меня не добрались, честное слово.
Я выглянула в узкую щель под часовым механизмом – там яростно награждали друг друга оплеухами и тумаками две девушки в одежде прислуги. Они молча трепали друг друга за волосы, кусались и метили в глаза, одна даже исхитрилась пнуть соперницу коленом в живот, и на этом, казалось бы, драка должна была иссякнуть,