Подбираемся поближе и нападаем. Стая бежит врассыпную, но каблуки им мешают. Матерей не трогаем: они нам не нужны; догоняем половозрелых, которые нелепо ковыляют, словно утки, обездвиживаем их электрошокерами. Громкий визг и слезы. Смеемся. Шестой показывает, как их связывать. Как ни странно, у меня хорошо получается. От женщин мерзко пахнет. С непривычки меня тошнит. Шестой дает мне и девятому отхлебнуть немного граппы, чтобы мы не расклеились. Третий все время жует мятную жвачку с эффектом анестезии обоняния.
«Берем только лучших», – снисходительно бросает нам шестой и указывает на самых попастых и сисястых, самых чудовищных и некрасивых: безусловно, это мое личное мнение, я ничего не понимаю в женщинах, поэтому не возражаю. Не без труда перетаскиваем их в пыточную, возвращаем в сознание. Интересно разглядывать лица, искаженные ужасом, большие глаза навыкате, в слезах, растрепанные волосы.
Женщины что-то горячо кричат: их дыхание буквально опаляет мне обоняние, но я совершенно не понимаю их архаического наречия. Когда-то давно и мы говорили на этом языке, но теперь он забыт: Дуче во время революции поменял значения слов, одно и то же слово в их и в нашем языке означает совершенно разное.
Для начала шестой приказывает раздеть женщин, выдает нам ножи срезать латекс. У всех половозрелых под одеждой безволосые, с плохо развитой мускулатурой тела, неприятно упруго-мягкие на ощупь, словно резиновые. Вблизи они еще уродливей. Груди, словно дыни, с огромными ореолами сосков, тяжело свисают, между ног ничего нет, кроме кожаных складок вокруг щели, покрытых у каждой своего цвета шерстью. Девятый говорит: щель им нужна, чтобы мочиться и получать удовольствие; если в нее что-нибудь засовывать, то для женщин это то же, что для нас половая гимнастика на коитусосимулякре.
Он фиксирует первую, заводя ей ноги за голову и связывая руки за спиной. Получается огромная бледно-розовая креветка, которая шевелит нелепыми туфлями с длинными шипами каблуков и испуганно вертит головой. Я старательно фиксирую другую; она пытается сопротивляться – бью ее по лицу и в солнечное сплетение, давая понять, что сопротивление бесполезно. Странно, что при всей нелепости телесной конституции они просто нечеловечески гибкие. Видимо, во всем виноваты слабые мышцы.