Пассажир 2
Лусинэ. Женщина на нижней полке, на месте под номером двадцать пять, спит, гордо отвернувшись от стены и закинув руки за голову. На лице не дрогнет ни единый мускул. Похожа на индейскую скво. Она не из тех, кто распечатывает в поезде курицу или яйца от той же птицы. Она гордо несет звание вегетарианки и любит овощи, зелень и фрукты, уважает мужчин и свой армянский этнос. Вчера она выехала в Москву погостить у подруги, а заодно и поговорить с местным владельцем кавказского кафе на предмет поставки предметов интерьера, в частности глиняных кувшинов, тарелок, фигурок древних армянских персонажей из сказок, ну, и прочей утвари. Причмокивая губами во сне, Лусинэ видит, как ловкие пальцы Вазгена листают каталог ее изделий, и знает, что всё будет хорошо. А знает она это потому, что Вазген, хозяин кафе, – троюродный брат ее подружки и не откажется от заманчивого предложения общительной Лусинэ. Тем более что она везет с собой бутылку домашнего вина для него, и кто знает, как обернется в итоге разговор, но Лусинэ верит в успех задуманного. Уверенно спит дальше и следит за пальцами Вазгена, такими ловкими, быстрыми и почему-то грязными.
Пассажир 3
Вениамин. Как раз напротив Лусинэ едет очень высокий, с огромной залысиной и руками-лопатами, изможденный мастер трамвайного депо. За свои пятьдесят лет он успел поработать учителем труда, тренером по волейболу, водителем «Газели», механиком пельменного цеха, дворником, агентом по продажам, охранником и начальником склада. И вот теперь он, потрепанный нестройной профессиональной деятельностью, измучен рецептами врачей, последнее время пошаливают печень и почки. Ему неинтересно смотреть в окно. Вениамин сидит, облокотившись на стену и вытянув ноги. Они в таком положении как раз достают пятками до края рундука. Рыжеватые усы нависают над синюшными губами, и взгляд бесцелен и пуст. Просто в никуда. Он ничего не хочет, кроме одного – скорее доехать до Пензы, а потом сесть на попутку и впервые за пять лет оказаться на родине, на своей малой родине, у мамы, в деревушке Казачья Пелетьма Лунинского района. Он едет к маме и везет ей подарки.
Так сложилось, что жена ушла, еще когда он в конце 90-х пытался хоть как-то выбраться из-под гнета постоянной нехватки денег и подрабатывал агентом по продаже хрустальных безделушек, параллельно собирая с другом металлолом. Детей не нажили, делить нечего, а тут подвернулся какой-то юнец на «шестерке», и Марина ушла. Он не сильно горевал, понимал всё, но морщина поперек лба стала глубже, а сердце стало работать хуже, и Вениамин запил. Пил долго, мало, но часто, пока не уехал из Самары в Уфу: позвал к себе друг по металлолому. Просто, чтобы всё забыть. Там и осел со временем. Устроился в трамвайное депо механиком и потихоньку вылез из синей ямы. Но обзавестись семьей больше так и не получилось. Лишь старенькая мать под Пензой всегда его ждала и писала по старинке бумажные письма сыну. И вот он едет со своим большим сердцем, большими руками-лопатами и выбритым подбородком посадить ей в мае картошки, вскопать-перекопать весь огород и починить крышу в сарае. Для него весь смысл его не слишком яркой жизни теперь свернулся и сжался в один плотный, как бозон Хиггса, постулат: нет и не будет никого и никогда для него дороже, чем его старенькая мама. Он даже подумывает всё бросить и вернуться в деревушку насовсем. Дарья Романовна в это время печет сыну пироги со смородиной, как он любил в детстве, с белой и красной. Ждет сына. В горнице полы отдраены от и до. Ни пылинки.