– Слова твои горды, – произнес Даргер, – но тон горек.
– Вчера я потерял четырех воинов, и их некем заменить, – понурился Гулагский. – Я собирал город голыми руками. Теперь я гадаю, достаточно ли я сделал. Когда я начал патрулирование, со мной выходило двадцать, тридцать, порой и пятьдесят добрых сильных мужчин за раз. А нынче… – Гулагский с минуту помолчал. – Лучшие люди умерли! Одних разорвали жуткие звери, а другие стали жертвой военных вирусов…
– А по-моему, ваш сын охотно бы вас сопровождал, – заявил Довесок. – Вероятно, он мог бы заняться вербовкой среди своих друзей.
– Сын! – фыркнул Гулагский. Сам угрюмый молодой человек уткнулся в тарелку. – У их поколения в жилах вода, а не кровь. Они…
Кощей резко вынырнул из своих грез и встал.
– Я призван в Москву навести порядок и положить конец тамошним упадническим нравам, – изрек он. – Невежественные атеисты и их выращенные в пробирках чудища направляются в эту клоаку греха. Следовательно, они должны взять меня с собой.
Несколько секунд все в безмолвном изумлении таращились на странника. Затем Даргер промокнул уголки губ салфеткой и вымолвил:
– Пусть решит принц Ахмед.
– Ваш посол умрет со дня на день.
– Да, возможно… но… Нет, боюсь, это совершенно невозможно. Даже без бесценного присутствия принца мы являемся посольством, сударь. Не торговым караваном, к которому могут присоединяться путешественники.
Глаза странника превратились в два темных угля.
– Это ваше последнее слово?
– Да.
Кощей обратился к Гулагскому:
– Вы не воспользуетесь своим влиянием на ваших гостей, дабы изменить их решение?
Гулагский развел руками.
– Вы же видите, они стоят на своем. Что я могу поделать?
– Очень хорошо, – буркнул странник. – В таком случае у меня не остается выбора, кроме как информировать вас, что вчера ночью ваш сын провел час на дереве, сначала наблюдая, а потом ухаживая за одной из женщин, находящихся под вашей защитой.
– Что?! – завопил Гулагский и гневно повернулся к сыну.
– Далее, позже в тот же вечер, он пролез в кухонный лифт, дабы проникнуть в спальни девушек. Если бы его не поймал и не извлек один из зверолюдей, кто знает, что еще он мог натворить?
Гулагского перекосило от ярости. Аркадий побледнел.
– Отец! Выслушай меня! Твои новые товарищи… они… ужасные люди…
– Молчать!
– Ты не представляешь, что они собираются сделать, – в отчаянии продолжал юноша. – Я подслушал их…