– Двумя насадками, пожалуйста. Если можно, на шесть и на девять.
– Чего? – не поняла одетая в «фирменный» халат дама.
– Э-э… ну, типа, чтобы военная кафедра претензий никаких не имела, – нашелся я спустя пару секунд, мысленно чертыхнувшись. «Тьфу ты! Забыл, блин, где нахожусь».
Женщина презрительно фыркнула, затянула на шее умничающего клиента белую простыню и, включив машинку, зажужжала ей где-то в районе затылка. Моего, естественно. Едва ли не под корень сбривая неопрятные патлы.
Со стрижкой представительница клана цирюльников, воспетых еще Моцартом и Бомарше, справилась довольно быстро. Пощелкав напоследок ножницами и аккуратно подровняв виски и совсем уж короткую челку. Что там было ровнять, я так и не понял. Однако дело есть дело, и раз положено по инструкции, значит, так тому и быть.
– Ну что, нормально? Поодеколонить не надо? – язвительно поинтересовалась парикмахерша, завершив процесс «ликвидации» шевелюры.
Из зеркала на меня смотрела моя же «оболваненная» физиономия. «А что? Вроде неплохо. По крайней мере, стал на человека похож, а не на хиппи недоделанного».
– Спасибо, не надо. Все о’кей. Как в аптеке.
– С вас сорок копеек, – буркнула дама в халате, отходя в сторону, беря в руки швабру-щетку и приступая к уборке попадавших на пол волос. В каждом ее движении читалось стандартное: «Вас много, а я одна. А до конца смены ох еще как далеко».
«Что ж, не будем мешать. Быстро расплатимся и на выход. Рабочий день еще не закончился, клиентов много, а жизнь… Жизнь прекрасна и удивительна. Особенно когда никуда не спешишь…» – с этими мыслями, довольный собой и своим новым прикидом, я оплатил стрижку и вновь вышел на залитую солнцем улицу.
* * *
Следующей целью моей пешей прогулки был местный «Бермудский треугольник»: винно-водочный магазин, пункт приема стеклотары и расположенный через дорогу от них кафетерий. В первом с одиннадцати до семи – продавали, во втором с тем же временным интервалом – принимали, а когда оба оказывались закрыты, для испытывающих жажду граждан гостеприимно распахивались двери третьего. Где, соответственно, разливали. Причем не только кофе и чай, а кое-что и покрепче, градусов примерно до двадцати. Иногда даже на вынос. Но это – только для «постоянных» клиентов, еще не попавших под бдительное милицейское око и потому не успевших пока вступить в порочащую их связь с городским вытрезвителем.