Ева безвольно уронила руку.
– И не такая уж она красавица, Поли, – послышалось из-за холма.
Ева ожидала услышать нечто подобное, а потому лишь тихонько фыркнула в ответ.
Мгновение спустя она стряхнула с себя унизительное оцепенение. Затем дерзко вскинула голову, скорчила рожицу и показала язык вслед удаляющейся паре.
Круто повернувшись на каблуках, она едва не уткнулась лицом в грудь мужчине, взбиравшемуся на холм позади нее.
Ева сдавленно вскрикнула и отпрыгнула, испуганно прижимая ладонь к сердцу.
– Милосердная Мария, Матерь Божья! Где это видано, подкрадываться тайком, точно кошка! Ах ты здоровенный чертов…
Она осеклась.
Сочный ирландский выговор, долго дремавший, но живой и невредимый, вырвался наконец на свободу, улучив момент, когда Еву застигли врасплох. «Здоровенный чертов…» – прокатилось эхо над холмами.
Ох, какой позор.
Еве захотелось зажмуриться и провалиться сквозь землю. Как можно глубже. Вместо этого она заставила себя вздернуть подбородок и посмотреть на путника, оказавшегося не кем иным, как преподобным Адамом Силвейном.
Он выглядел невозмутимым. Если не считать глаз, в которых плясали огоньки озорного, откровенно нехристианского веселья.
Одна из лошадей тихонько заржала, разорвав затянувшуюся тишину.
«Будьте джентльменом, – безмолвно взмолилась Ева. – Оставьте все как есть. Притворитесь, будто ничего не слышали».
Брови преподобного поползли вверх.
– Здорове-е-е-нный чертов… – повторил он, ожидая продолжения.
Ева смерила его уничтожающим взглядом. «Мерзавец», – вертелось у нее на языке. Почему бы и нет? Пропадать – так с музыкой.
Священник выжидающе смотрел на нее. Терпеливый, как Иов. Коварный, как Люцифер.
– Священник, – пробурчала она наконец, не найдя ничего лучше.
Преподобный запрокинул голову, будто прикидывал, не слишком ли хорош ответ, чтобы быть правдой, потом коротко кивнул.
– Пожалуй, так и есть, – задумчиво согласился он, хотя голос его подозрительно дрожал. Похоже, пастор с трудом сдерживал смех. – Я действительно здоровенный… священник. Хотя до сих пор никто не обвинял меня в том, что я подкрадываюсь тайком, словно кошка. Может, одно как-то связано с другим, кто знает.
Пастор насмехался над ней (измывался, как говорил ее брат Шеймус), и весьма успешно.
Ева внимательнее вгляделась в его лицо, в глаза, обезоруживающе синие, цвета глубоких спокойных вод озера Лох-Лейн в Килларни, и ее вдруг охватило какое-то смутное беспокойство. Адам Силвейн казался безмятежным, будто в душе его всегда стояла ясная, солнечная погода. «Вот у кого наверняка незапятнанная совесть и чистые помыслы», – язвительно усмехнулась про себя Ева. Складки невзрачного черного шерстяного плаща (сшитого явно не Уэстоном, уж это она могла сказать точно) хлопали на ветру у него за спиной. Налетевший порыв едва не выдернул аккуратно завязанный галстук из-под полосатого серого жилета сомнительного происхождения.