Но Клара рано торжествовала победу. Слова роман, любовь меньше всего могли охарактеризовать отношения, возникшие между ними. Да, он допустил ее до своего тела, возможно даже по-своему привязался к ней. Но и только. С восходом солнца Гроссе снова превращался в ученого-маньяка, а Клара – в его подручную. Она чувствовала, как мало места отведено ей в его мыслях, в его сердце, в его жизни. Но вынуждена была довольствоваться и этими крохами, потому что понимала, иначе он не может. Ее ничуть не унижала роль вечной любовницы, она знала, что еще до встречи с ней Гроссе был раз и навсегда повенчан с одной лишь Медициной. Главное свершилось – она заставила его увидеть в себе женщину и разбудила в нем мужчину. Она сумела доказать, что необходима ему, что нет на свете человека более преданного и верного, чем она.
Пожалуй, самым счастливым периодом ее жизни было время строительства Клиники. Она радовалась уже тому, что он взял ее с собой, не спрашивая зачем, ни минуты не колеблясь, потому что ей было безразлично, где они обитают – в центре мира или на самом его краю, лишь бы всегда видеть его рядом, знать, что он нуждается в ней.
Гроссе купил добротный особняк на окраине города, в котором тотчас и поселился, ничего в нем не ремонтируя и не меняя. Дом был в хорошем состоянии: высокие потолки, украшенные лепниной, просторные комнаты, громоздкая, старомодная мебель. В экономки он взял прежнюю хозяйку особняка – стареющую, разорившуюся аристократку, ворчливую, подозрительную зануду и скупердяйку, по привычке продолжавшую считать этот дом, со всем его содержимым, своим. Такая покупка оказалась для Гроссе весьма кстати – не пришлось тратить драгоценное время на благоустройство и поиски прислуги.
Клара же сняла себе первую попавшуюся квартирку в многоэтажном доме, куда заезжала на несколько часов в сутки, чтобы поспать, да и то не каждый день. Бывало Гроссе оставался у нее на ночь, не замечая, как и она, аскетической убогости обстановки. Бывало, Клара, заработавшись с ним допоздна, засыпала в его постели, к великому неудовольствию экономки, с демонстративно поджатыми губами подававшей им наутро завтрак.
Женщины с первого взгляда возненавидели друг друга и даже не пытались этого скрывать.
Впрочем, поводов для раздражения Кларе и так хватало. Она не могла понять, почему Гроссе, с его незаурядным умом и талантом, решил вдруг обосноваться в третьесортном провинциальном городишке, где не было ни университетов, ни научных лабораторий, на заре их альянса постоянно отнимавших его у нее. Правда, и здесь он умудрялся вести вторую, не имевшую к Кларе отношения, жизнь, довольно часто отлучаясь из города и даже не предупреждая ее об отъезде. Иногда он отсутствовал сутки, иногда неделю. В бессильной ярости Клара готова была грызть стены своей на редкость неуютной квартиры (ей даже в голову не приходило сделать ее более обжитой). Но Гроссе встречала неизменной улыбкой, не желая досаждать ему своей любовью.