– Вы слышали, как в мае он разгромил пиратов в Ла-Манше? – спросила другая.
Миниатюрная хорошенькая женщина на четвертом десятке постучала по столу, привлекая внимание собачки, и позвала:
– Мерзавец Гардинер!
Пес подбежал и уставился на нее в ожидании, часто дыша. Она посмотрела на других женщин и проказливо улыбнулась.
– Нет, малыш Гардинер, ничего ты сегодня не получишь. Лежи и помалкивай.
Я понял, что пса назвали в честь епископа Гардинера и что дама дразнила его. Прочие женщины не засмеялись, а скорее встревожились. Одна, постарше остальных, покачала головой:
– Герцогиня Фрэнсис, разве прилично так дразнить священнослужителя?
– Если он того заслуживает, леди Карью, – отозвалась миниатюрная красавица.
Я посмотрел на эту более старшую, чем остальные, женщину, поняв, что это жена адмирала Карью, который погиб со столь многими на «Мэри Роуз». Стоя вместе с королем на берегу, она видела, как тонет корабль.
– Но безопасно ли это? – Я увидел, что это сказала кузина королевы леди Лейн, на которую указал мне Сесил во дворе.
– Хороший вопрос, дочка, – резко проговорил лорд Парр.
Еще одна из дам бросила на меня высокомерный взгляд и обратилась к лорду Уильяму:
– Что, у королевы теперь тоже будет горбатый шут, как у Его Величества? Я думала, она довольна своей Джейн. Поэтому нас и выдворили сюда?
– Нехорошо, дорогая леди Хартфорд, – упрекнул ее Парр. Он поклонился женщинам и повел меня к двери, через которую ходили слуги. – Гордячки, – пробормотал он на ходу. – Если б дамы из окружения королевы не распускали свои языки, мы бы не попали в такую беду. – Стражник вытянулся перед ним, и Уильям тихо сказал ему: – Никого не впускать в личные покои королевы, пока мы не закончим.
Тот поклонился, открыл дверь, и лорд Парр ввел меня в комнаты Ее Величества.
Еще одно великолепное помещение… На стене висел ряд гобеленов на тему чуда с семью хлебами и рыбами и такие же деревянные панели в виде занавесей, какие мы видели по дороге сюда. На нескольких столах с тонкой резьбой стояли вазы с розами, а на еще одном – причудливые шахматы. Внутри были только два человека. На приподнятом кресле под балдахином сидела королева. Она была одета еще пышнее, чем ее фрейлины, в малиновом платье с кринолином под французской мантией цвета королевского пурпура. Кринолин был покрыт геометрическим узором, и когда на него упал свет, я увидел его замысловатость: сотни крошечных окружностей, треугольников и квадратов заиграли на золотом фоне. Корсаж сужался к тонкой талии, с которой свисал золотой шарик с благовониями, и я уловил резковато-сладкий запах апельсина. Этот корсаж имел глубокий вырез, и на белой припудренной шее королевы были видны драгоценные камни на золотых цепочках и великолепная жемчужина в форме капли. Арселе