Голос Ее Величества прервался на секунду, и она судорожно глотнула, а мое сердце заколотилось от досады, что король обращается с ней таким образом.
– На следующий вечер меня вызовут в его покои, и я попрошу прощения перед его людьми, что зашла слишком далеко в обсуждении религии. – Она закрыла глаза. – Мне надлежало сказать, что я знаю, что долг женщины – слушаться мужа, и что я только пыталась отвлечь его от боли в ногах. Я сделала, как он велел, сыграла свою роль в представлении. – Я заметил в ее голосе нотку горечи, тут же подавленную. – А на следующий день мне надлежало пойти на прогулку в сад с ним и моими фрейлинами. По договоренности с королем Ризли должен был прийти с пятьюдесятью стражниками, чтобы арестовать меня. Тот решил, что победил, но когда он прибыл, король вырвал у него из рук ордер на арест, назвал его перед стражей и моими фрейлинами скотом и мошенником и велел убираться. – Екатерина грустно улыбнулась. – С тех пор Его Величество очень нежен и внимателен ко мне перед всеми. Дарит мне новые драгоценности – он знает, что я люблю яркие драгоценные камни. Во мне всегда был грех жадности, как и тщеславия. – Она понурила голову.
– Так значит… Значит, кризис миновал? – сказал я. – Это ужасное сожжение и новое объявление запрещенных книг – последний акт? Ризли и консерваторы оказались посрамлены?
– Если б это был последний акт! – воскликнула королева. – Пропала одна книга, самая опасная из всех, и по моей вине!
Лорд Парр снова положил ладонь ей на руку:
– Успокойся, Кейт, не волнуйся. Ты все делаешь правильно.
Кранмер встал и подошел к окну, выходящему на сад и реку за ним, голубую в этот летний безоблачный день и покрытую пятнышками парусов над баржами и кораблями. Другой мир. Оттуда, где строились новые апартаменты для леди Мэри, доносились отдаленные удары молота. Архиепископ сказал:
– Я говорил о переговорах епископа Гардинера насчет нового договора со Священной Римской империей. А Пэджету удалось помириться с Францией. Однако лорд Лайл и граф Хартфордский тоже неплохо выполнили свою миссию. Оба сейчас за границей, но в следующем месяце вернутся с триумфом, и равновесие в Тайном совете сместится в сторону реформаторов. Это и раздражение короля партией Гардинера поможет нам. Но зреет что-то еще, мастер Шардлейк. – Кранмер обернулся, и я ощутил всю силу его пронзительных глаз. – Мы не знаем, в чем именно дело, но видим, как старшие советники в консервативной партии – герцог Норфолкский, Гардинер и прочие вроде Пэджета, все улыбаются и шепчутся в углах, хотя после своей неудачи должны бы поджать хвосты, как побитые собаки. На следующий день после совета я слышал, как Пэджет шептался с Норфолком о каком-то визите из-за границы – они замолкли, когда я приблизился. Зреет что-то еще, что-то тайное. Они хотят разыграть новую карту.