Джон смотрел вслед Эрнауту, а мир вокруг него начал вращаться и терять свои очертания. Он почувствовал, что падает, но уже в следующее мгновение все поглотил непроглядный мрак.
* * *
– Вас хочет видеть отец.
Юсуф открыл глаза и заморгал от яркого утреннего света. Слуга осторожно тряс его за плечо.
– Одевайтесь быстрее.
Юсуф встал, натянул полотняный халат, надел сандалии и поспешил в вестибюль, где уже стояли Айюб и Туран. Увидев его, Айюб нахмурился и отвернулся.
– Пошли, – сказал он сыновьям. – Я хочу кое-что показать вам обоим: победные трофеи и цену поражения.
Юсуф вышел вслед за отцом из дома, и вскоре они оказались на большой площади за мечетью Омейядов[5]. Эту площадь часто использовали в качестве рыночной, но сейчас здесь торговали товаром совсем иного рода. Всюду, куда бы Юсуф ни посмотрел, он видел пленников-христиан, все они были в кандалах, все стояли опустив головы, не в силах справиться с отчаянием. Другие сидели, скорчившись в плетеных клетках. Их были сотни, может быть, тысячи, а по рынку разгуливали жители Дамаска, тыкали в них пальцами, толкали, разглядывали товар.
– Один поэт написал: «Ты должен выбрать острие копья, направленное в тебя, или цепи», – сказал Айюб сыновьям. Он одарил Юсуфа пронзительным взглядом. – Всегда выбирай копье, сын мой. Лучше это, чем стать рабом. – Он повернулся к Турану: – Сегодня ты купишь своего первого раба, потому что вчера сражался как настоящий мужчина. И тебе пора завести собственного слугу.
– Спасибо, отец.
– А я? – спросил Юсуф.
Айюб сердито повернулся к нему и сказал:
– Если бы не твой брат, ты сидел бы в клетке, как один из этих людей! Когда станешь мужчиной, как Туран, тогда сможешь получить раба. – Юсуф почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы, и отвернулся. Но Айюб схватил его покрытой мозолями рукой, заставив посмотреть на себя. – И больше никаких слез, мальчик. Мужчины не плачут.
Айюб выпустил руку Юсуфа и повернулся к Турану. Юсуф вытер слезы и пошел за отцом и братом, которые разгуливали по рынку.
– Этот раб достаточно сильный, – сказал Айюб и показал на высокого франка с длинными рыжими волосами. – Но он слишком старый, он никогда не забудет родной дом, и ты не сможешь ему доверять. – Он зашагал дальше и ткнул пальцем в другого пленника, мускулистого юношу лет шестнадцати, который, казалось, спал. – У этого вполне подходящий возраст, и он выглядит достаточно сильным. Но посмотри хорошенько, как он лежит. Он без сознания, а вовсе не спит. Он не жилец.