Мы сидели с женой, обнявшись, при тусклом вечернем освещении.
Практически интимном. Надо сказать, темнеет во второй половине
ноября рано. Когда на Кирах опускаются сумерки, в трапезной
зажигают масляные лампы. Свет заходящего солнца едва пробивается
через витражные стёкла – зелёные, красные, жёлтые. Они вставлены в
мелкоячеистую раму. В Коруне, в доме брента Клая, всего пара
застеклённых витражами окон. Часть затянута промасленным холстом,
часть – вообще без ничего, только ставни. Девичья горница Мюи была
самой светлой. Там в раме закреплены кусочки полупрозрачной слюды.
Дорогие, к слову.
Пока строился каменный замок, мы с ней всё ещё жили в старом
деревянном. От прежнего глея.
Наша спальня в Кирахе обошлась без слюды, только мутным стеклом,
и тонула в полумраке. Сберегая кислород, я позволил единственную
лампадку. Краснели угли в камине.
Я сам тут многое перестроил после прежнего владельца. Старый пол
был щербатый, вытертый. Свежими досками перестелил. Деревом пахнет
– дышал бы и дышал, больше, чем надо телу. Сундуков часть вынес.
Соорудил шкафы, чтоб одёжа висела и проветривалась, а не прела в
стопках. Стало уютнее. Мрак, интим… Широченная трёх- или даже
четырёхспальная кровать. Всё благоприятствует любви. Полигон для
Камасутры. Или римских оргий.
Здорово конечно, что наши ночные приключения дали результат.
Точнее говоря, надежду на него. У меня был ещё один повод для
беспокойства, о котором не говорил жене ни раньше, ни после этой
ссоры, вдыхая запах её волос. А повод серьёзный: я не знал, кто и
как получится. Сын или дочь – не так важно. Никто ещё не пробовал
дать жизнь ребёнку от родителей из двух миров.
Мюи ни о чём не подозревает. Если бы она знала слово «генетика»,
то я для неё генетически – обычный хрым. У антов с хрымами
рождаются прекрасные детки, только с разной длиной клыков и
огненностью шевелюры. И никто не задумывается о генах-хромосомах,
резус-факторах и прочих сложных материях.
Даже Верун, открывший путь между нашими мирами, оказался не в
курсе. Когда спросил о проблеме, впервые за время нашего знакомства
услышал от него: один только Моуи знает. Боги ревнивы, стараются
без прямой нужды даже не упоминать о коллегах-конкурентах.
Поэтому, прижимая супругу к себе, никак не мог заглушить в себе
тревогу.
Наш тет-а-тет прервал хрым, прислуживающих я приучил к слову
«лакей». Он позвал спуститься к ужину в трапезную, она же каминный
зал.