В детстве Лиса боготворила
звезды. Восхищалась красотой и блеском, называя бриллиантами.
Просила мать принести домой хоть одну, чтобы потрогать. В ответ
Рэйчел только смеялась. А когда Лиса впервые отправилась в
путешествие на космическом лайнере, осознала – звезды навсегда
завладели ее сердцем.
Но после просмотра видео, где
черный туман пренебрегал законами физики и парапсихологии, она
уверилась, что космос делает первые попытки указать человечеству на
его место. И теперь глядела на звезды с опаской. Страх сдавливал
мысли, мешая заснуть. Стоило лишь закрыть глаза, как в сон
врывались черные щупальца, и слышался мерзкий визг. Она просыпалась
липкая от пота и долго лежала на кушетке, наблюдая за мигающими
лампочками вмонтированных в потолок датчиков. Что же было на той
записи? Глубоко в душе Лиса знала ответ, но не решалась кому-нибудь
рассказать. Мысль связаться с Рэйном и спросить отбросила сразу.
Во-первых, могла ошибиться и тогда получится, что она выдала
секретную информацию, а этого нельзя делать, и так по краю обрыва
ходит. Во-вторых, даже будь запись с камеры его шлема, он бы не
признался из тех же соображений. Вскоре Лиса и вовсе убедила себя,
что голос на записи не его. Так проще.
«Преобразовательный прыжок
завершен. Защитные экраны разблокированы» – всплыла синяя
надпись на дисплее, Лиса потянулась к пульту. Стальной занавес на
иллюминаторе медленно пополз вверх, открывая взору пугающую тьму и
десятки мелких астероидов. Она прильнула к стеклу, пытаясь найти
Ваету, но видела лишь серые, будто печеная картофелина, булыжники
да горящее далекое солнце.
– Скоро развернемся, и
тогда сможешь посмотреть, – послышался за спиной голос
Вакарая.
Лиса неохотно обернулась.
Агент стоял у шлюза в кубрик и смотрел на нее с заботой и
нежностью, которые в последнее время часто наблюдались в карих
глазах. За четыре дня полета Лиса устала от навязчивого внимания.
На краере общая каюта, и одиночество было так же недосягаемо, как
желтое солнце за стеклом иллюминатора. В небольшой комнатушке пять
коек, но постоянно заняты лишь две: ее уголок в железном убежище и
соседняя кровать. Обычно, завернувшись в термоодеяло, там спал
механик. Раскатистый храп толстяка Джейкоба заставлял обшивку
дрожать не хуже метеоритного дождя. Но куда напряженнее было время,
когда механик уходил в мастерскую и рядом оказывался
Вакарай.