– Ну, пусть теперь Мечник поможет!..
Уже давно устроившая меня в седле перед собою Нарсия согласно кивнула, но тут из-за угла дома появился очередной амэнец и, увидев нас, вскинул арбалет.
– Стоять!!!
– И-я-я! – Вместо ответа прабабка с силой ткнула пятками в бока лошади, посылая её вперёд. Конь отчаянно рванулся с места и сшиб грудью так и не нажавшего спусковой рычаг «Карающего». Раздался короткий вскрик, хруст ломаемых копытами костей, и в следующий миг конь прабабки уже во весь опор нёс нас по узкой улочке, а Стемба неотступно следовал за нами…
Между тем Реймет умирал… Чёрный дым всё гуще стелился по улочкам, некоторые дома уже пылали словно факелы, а повсюду виднелись тела – одни скорчились на снегу, другие застыли у выбитых дверей, третьи и вовсе свешивались из окон. В основном это были женщины, дети и старики, но иногда грудь убитого прикрывал доспех с пресловутой эмблемой…
Вырвавшийся вперёд Стемба увёл нас в запутанную сеть переулков и улочек, уверенно направляя коня прочь от всё ещё доносящегося откуда-то шума. Но полностью избежать встреч с амэнцами нам не удалось. Несколько раз мимо нас свистели стрелы, но бег наших коней не смог замедлить даже перегородивший улицу конник, которого Стемба, увернувшись от удара, со всего маху рубанул мечом, и я до сих пор помню удивление, застывшее в глазах мелькнувшего мимо меня трупа…
Наконец извивы улиц вывели нас прямо к превратившимся в развалины Купеческим воротам. Копыта коней в последний раз громко процокали по заледенелым булыжникам, и мы оказались за стенами Реймета. Ни прабабка, ни Стемба не стали оглядываться назад, тут же направив коней по серебрящимся снегом полям на север – к чернеющему на горизонте лесу…
Вечером укрывший нас лес подарил не только свою защиту, но и убежище – в скованной морозом пуще мы нашли охотничий сруб с пристройкой. Жилище, заметённое снегом едва ли не по самую крышу, с крошечными чёрными оконцами, казалось мрачным и покинутым, но внутри нас ожидало совсем иное. По негласному охотничьему закону каждый обитатель сруба, покидая его, должен был позаботиться о тех, кто придёт после него, а потому лесное убежище встретило нас толстой вязанкой хвороста у очага, чисто выскобленным столом, на котором красовалась деревянная солонка, и холщовым, полным сухарей мешком на стене.