– Ему не пятый десяток, – как бы защищая, сказала мать. – Пока только четвертый. Боре ведь тридцать девять еще.
Дядя промолчал.
– А почему мне надо сразу в туалет ходить? – спросил Борис.
– Чтобы простатита не было, – отозвался дядя. – Это помогает. А вообще – Челябинск-то уже вот-вот….
Почему помогает, хотел спросить Кортонов, но не стал.
– Эх, – покачала головой мать, – вот Мозгалевым-то повезло – дочка поехала в Москву поступать, познакомилась в метро с парнем, а он олигархом оказался. Нет, чтобы нам так хоть раз повезло. Невезучие мы, – вздохнула она.
Борис никак не отреагировал на эти слова, уставившись в окно. Эту песню про «невезучих» он слышал чуть ли не с колыбели. А рассказ про младшую сестру Мозгалева, которая познакомилась в метро с олигархом, уже второй год. Но дядя Толя отреагировал со смехом.
– Это ты, Валя, к чему? Сама в метро поедешь или Борьку отправишь с олигархами знакомиться?
– Да брось ты… знакомиться, – с неудовольствием сказала мать. – Я ведь вообще….
– Все это относительно, знаешь. Вот, нашли девчонку недавно. Мертвую. У нас, на Вторчермете.
– Господи. Что случилось?
– Да маньяк, я думаю, завелся, – странно весело произнес дядя. – Тут еще девчонка молодая пропала. А ничего не сообщают об этом.
– Ты-то откуда знаешь?
– Слухами земля полнится. Все, давай, Борис, выходи….
«Тойота» остановилась на обочине. Он вышел из машины, подошел, отвернувшись от матери и дяди, ближе к заднему колесу. Увидел, что по дороге едет машина. Это был красный «фольсваген-жук». В таких автомобилях обычно ездят женщины. Он повернулся в другую сторону. Увидел, что мать и дядя о чем-то разговаривают, на него не смотрят, и успокоился. В конце концов, не в штаны же ему прудить?
Сделав дело, он застегнулся. И тут же увидел что-то появившееся в небе, настолько же ясном и голубом, насколько ясен «голубой» на гей-параде. Это «появившееся» было ярким летящим щаром. И тут же все осветилось и стало жарко, как летом. На теле Бориса выступила испарина.
И раздался гром….
– Что это было такое? – деланно весело, но несколько напряженно задал риторический вопрос дядя, вылезая из «тойоты».
Мать испуганно осталась сидеть внутри.
Они с дядей смотрели на небо. В нем осталась широкая белая полоса.
– Самолет, что ли, взорвался? – предположил дядя.
– Так, вроде, ничего не горит, – сказал Кортонов.