– Умница, – тихо усмехнулась Шерил, а потом вдруг взвизгнула так громко, что зазвенели оконные стекла: – Ты, больная шлюха!
На глаза ей навернулись слезы, но губы все еще смеялись. Я понимала, что спектакль рассчитан на Джейкоба, и от этого в голове произошла еще одна вспышка. Рука взлетела вверх, чтобы ударить снова, но молчание нарушила одна-единственная фраза:
– Что тут происходит?
Мы обе обернулись. Растерянный Джейкоб стоял в дверях кухни, держа в руках кожаный дипломат, подаренный мной на его день рождения. Галстук развязан, что символизирует официальное окончание рабочего дня. Глаза Джейка скользнули по моей взъерошенной голове, по бусинкам слез на ресницах жены, по алому следу на её щеке – отпечаток пятерни уже начал наливаться кровью и выглядел как клеймо.
– Оливия, на пару слов, – сухо произнёс он.
Я покорно вышла вслед за ним, бросив последний взгляд на Шерил. Враг с издевкой помахал мне одними кончиками пальцев и послал воздушный поцелуй.
Мы вышли в прохладный холл. Джейкоб обернулся ко мне. Карие глаза полыхнули гневом:
– Сначала ты устраиваешь на дне рождения моей дочери черте-что, теперь вот бьешь мою жену в нашем доме…
– Джейк, она назвала меня шлюхой! – воскликнула я, чувствуя, как теперь на моих глазах закипают неподдельные слезы от обиды. – Она сказала…
– Лив, – Джейк поднял руки в знак того, что он не желает ничего слышать. – Я долго терпел твои похождения, твоё пагубное влияние на мою дочь. Убирайся. Я не хочу знать тебя, видеть тебя, слышать что-либо о тебе. Достало.
Перед глазами вдруг пронеслись все счастливые моменты детства и юности, что мы провели вдвоём; я научила Джейка делать кораблики из бересты, таскала его на руках до тех пор, пока он не стал слишком тяжёлым, мы играли в прятки и вместе строили шалаш на дереве. Когда Джейку стукнуло восемнадцать, он впервые влюбился в девочку, и пришёл рассказать об этом мне, единственной на всём свете. Он влюбился в ту, что заложила динамит под самый крепкий в мире мост – мост между Оливией и Джейком, и с каждым годом она лишь добавляла по порции взрывчатки. И вот он, взрыв. Джейкоб сам все взорвал. Теперь между нами зияла непреодолимая пропасть.
Я облизала пересохшие губы и взглянула на лестницу. Между прутьями перил белело заплаканное личико Холли. Не думая больше ни секунды, я развернулась и ушла из дома своего брата.