– Иначе и быть не может, – Джи схватила бутерброд и откусила сразу половину. – Болонья!
К восьми часам вечера мы лежали на полу, опьяневшие и сытые, перемазанные помидорами и соусом, облизывали пальцы и вспоминали ушедшие времена, пока по телевизору мелькали с томными лицами вампиры.
– Смотри на эту девчонку, – сонно произнесла Джи, пережевывая печенье. – Такое ощущение, что ей перерезали проводок, отвечающий за эмоции.
– О чем ты? – отозвалась я. – У неё его с рождения не было.
– О, черт, точно. И кому только пришло в голову сделать таких вампиров? Они как будто сошли со страниц глянца. А помнишь, как было раньше? Вампиры все были уродливыми чудиками с длинными ушами. Но я все равно их боялась. А этого…
Я громко засмеялась и взяла последний кусок острой пиццы. Мне нравились книги современные книги о вампиров, потому что в основном они ориентированы на подростков и их очень уютно читать, завернувшись в плед и держа в руках чашку какао с маршмеллоу.
– А что ты бы сделала, если бы встретила парня-вампира? – полюбопытствовала Джи, разливая последние капли вина.
– Огорчилась бы, наверное, – призналась я. – Представь себе, он живёт уже, например, сотню лет. И я никогда не поверю, что он не влюблялся до меня, но каждой он наверняка говорил о том, что это навсегда. Ну, и какой секс с мертвяком? У него же там не работает ничего.
– А у этих вон все работает…
– Это слишком сложно, а я слишком пьяна, – я изобразила кавычки пальцами, и мы обе засмеялись. – Этот фильм ужасен. То, что надо. Джи, спасибо тебе большое. Мне так сложно в последнее время…
– Перестань. Я терпеть не могу слушать, как ты прибедняешься.
Я с готовностью встала, чтобы помочь Джи собрать посуду и мусор. Пока подруга настраивала посудомойку, я смотрела в широкое окно на её кухне. Так непривычно. На моей кухне окно небольшое, без перемычек, а тут огромное, словно составленное из десяти квадратиков, а вид открывается не на аллею, а на высотки, мерцающие во всем своём вечернем великолепии. Джи живёт на пятнадцатом, последнем этаже, и мне всегда было не по себе смотреть вниз с её окна. Будто я вдруг стала Гулливером или Алисой, съевшей тот самый пирожок.
Женевьева постелила на диване, извинившись за то, что не может уложить меня спать на кровати. По её словам, белье там не менялось уже целую вечность, и поэтому ей просто стыдно впускать туда гостей.