ГЛАВА 7
Неожиданные перемены
Ночь была полна звуков. Открыв глаза, я долго вслушивалась в них, обливаясь потом от страха. Где-то в темноте плакал ребёнок, заходился стонами и криком. Я села в кровати и включила уцелевший ночник. В комнате никого не было, но я явственно слышала жуткие всхлипы – чей-то нереальный, далекий, словно долетающий из глубокой ямы, голос причитал и хныкал прямо в моей голове.
– Мамочка… мамочка…
– Эй?
Люди, которые в ужастиках спрашивают: «Есть тут кто?», непременно погибают первыми. Поэтому я, облизав соленые от пота губы, умолкла и осторожно ступила на ледяной пол. Рука легла на обмотанную изолентой рукоять бейсбольной биты, любезно одолженной Женевьевой. Тёмная квартира казалась огромной: чтобы не оставлять за спиной мрак, я включала каждый торшер, каждый светильник по пути в гостиную.
Никого. В квартире было пусто.
– Помоги мне, мамочка, – плакал голос, – почему ты никак не поможешь мне…
Бита выскользнула из слабых пальцев, с громким стуком упала на голый пол. Галлюцинации… признак сумасшествия? Может, Женевьева была права, и мне на самом деле нужен покой в сочетании с правильно подобранными препаратами?
– Заткнись! – я рухнула на колени, отчаянно прижимая кулаки к вискам. – Заткнись, заткнись…
Плач стал громче и явственнее. Казалось, кто-то бьется в истерике или громко хохочет – это было похоже на что угодно, только не на рыдания. Я плакала вместе с невидимкой, страдала от этого эха у себя в голове, стирала в кровь руки, зажимающие уши, и сучила ногами по полу.
И вдруг все прекратилось. Так же внезапно, как и началось.
Тяжело дыша, я лежала на боку, глотая слезы, испуганно прислушивалась. Тишина. Я неуверенно встала с пола, убрала с лица волосы и схватилась за голову: казалось, внутри кто-то от души бил в барабан.
– Боже… – прошептала, всхлипывая, я.
Часы показывали три часа ночи. Окна соседских высоток казались пустыми глазницами, тысячами глаз, и я отвернулась от окна, обхватив себя руками. Это не могло мне показаться. Просто не могло. Я замерла на пороге комнаты, раздумывая, стоит ли выключать свет, но подумала о той темноте, липкой, непроницаемой, что сейчас царит за тонкой перегородкой оконного стекла. Поэтому я просто вернулась в спальню, упала на кровать и дрожащими руками натянула на себя одеяло. Пот крупными бусинами скатывался по коже – и такой же холодной. Меня то бросало в жар, то схватывал озноб; стуча зубами, я с силой поджала колени к груди с твёрдым намерением поспать. И впала в спасительное забытье.