Судорожно вздохнув, я надкусила свинину. По губам заструилась влага. Как вкусно! Постанывая от удовольствия, я скорчилась на полу, отрывая кусочек за кусочком, глотая с жадностью, почти не жуя. На пол капала коричневая кровь из перерубленных вен, стучали осколки костей, выплюнутых с небрежной спешкой. Я вспомнила, как в детстве, будучи у бабушки в гостях, попробовала сырой фарш из индейки. Тогда казалось, будто во рту у меня очутилась старая половая тряпка. Но сейчас я доела свинину целиком, дрожа от голода и слабости.
Когда от мяса не осталось ни кусочка, я вытерла губы и неуверенно посмотрела на оставшуюся на столе еду. Есть ли смысл пробовать мороженое или колбасу, сыр или пирожные, если мой желудок уже с удовольствием принял сырую свинину? Я протянула руку к банке «Бэн&Джерриз», сняла пластиковую крышку и понюхала десерт. Запах холодильника, сливок, масла. Аромат шоколадной крошки, размокшей в подтаявшем мороженом. Все это не вызывало отвращения, но казалось инопланетной пищей – вроде пахнет вкусно, но есть не хочется.
Я судорожно вздохнула и, взяв чёрный мешок для мусора, сгребла все съестное в его жадную пасть. Руки опустошали шкафчики, выгрузив оттуда сухофрукты и орешки, хлопья и печенье, конфеты и крендели, из деревянной хлебницы были вывалены хлеб и булочки для гамбургеров, а из плетёной корзины вытащены все пакеты с макаронами. Безжалостно и методично я уничтожала свои маленькие запасы, а мешок в руках тяжелел и распухал, как чёрный полиэтиленовый желудок.
Уложив сверху упаковку замороженных равиоли, я завязала его горлышко медицинской резинкой и потёрла лоб. Со всех сторон на меня смотрела пустота. Не без усилий я выволокла мешок к мусорным бакам, подписав его «Еда для бездомных». Пусть порадуются.
***
После визита в супермаркет холодильник был снова забит под завязку: молоко и мясо, штабелями разложенные на узких полках, скромно заняли место прежних продуктов. Что ж, это, конечно, не баварские колбаски и не «Будвайзер», но все же пища. Я вздохнула, выложила на широкое блюдо два куска свинины, прихватила бутылку молока и прошла к телевизору. На экране вновь мелькали тревожные кадры: тела, накрытые простынями, черные пакеты на стальных каталках… я задержала взгляд на хмурых лицах полицейских, отстраняющих зевак от места происшествия.