Так и получилось, что с годами о бабе Шуре редко и вспоминали, разве что в те дни, когда видели ее на кладбище, которое тоже с годами стало не то чтобы неухоженное, а какое-то сиротское что ли… заросшее, но малахольная за могилками своими ухаживала тщательно, а кто уж там был похоронен, уж никто и не помнит, потому как никаких опознавательных знаков на крестах и маленьких надгробиях написано не было – безымянные, одним словом. Но уж баба Шура – то, конечно, знала, кто там похоронен, и память о тех людях берегла истово и свято. Хотя вот насчет святости тоже вроде как неувязочка: часовенку маленькую поставил лет десять назад молодой фермер, так туда баба Шура ни ногой… Телевизор у нее был, во дворе живности никакой. Нет, коты этот двор любили – точно, потому как было их здесь великое множество. Жили они в почти развалившихся сараюшках и любили, говорят, свою хозяйку за щедрость. Кошек она кормила, ласково с ними разговаривала – заговоришь тут, если с людьми не общаться, так хоть кошки за собеседников сойдут…
Никто уже и не помнил, да и помнить в деревеньке уже некому – поразъехались почти все, а тут живут в основном пришлые, чужаки, – так вот никто не помнит, с какого это периода баба Шура обиделась на весь белый свет, кто-то еще помнил, что до работы она была бедовая, аккуратная, статная была женщина, а потом то ли череда потерь ее так отвернула от людей, то ли еще какие причины, да только жила она теперь, скособочившись от всего мира, на нее давно махнули рукой – малахольная, одним словом.
А тут по весне из соседней деревни, там школа, приехали на велосипедах подростки лет по двенадцать – тринадцать – все они говорили, что какую-то историю пишут: про деревню ли или о людях решили написать – толком никто и не вникал. Как уж им удалось размягчить сердце бабы Шуры, не понятно, да только она впустила их во двор. День был солнечный, теплый, один из апрельских, коты нежились под солнцем, а бабушка, как ее ласково называли дети, о чем-то неторопливо расспрашивала школьников, они тоже задавали вопросы, но и она не уступала – видно, соскучилась по общению – а тут дети, как ангелы… И они что-то рассказывали ей, махали руками, заливисто смеялись, удивлялись, что ей уже за 90 лет и разве можно так долго жить на свете. Бабушка подслеповато щурилась от солнца, улыбалась черным от времени беззубым ртом, который тщетно пыталась прикрыть маленькой, сухонькой, сморщенной ладошкой, и даже… смеялась, тонко так, как смеются маленькие дети. Она и в самом деле походила на ребенка – как же этого не замечали окружающие? А вот дети сразу отметили про себя, что бабуля похожа на ребенка.