Утро выдалось солнечное, небо без следа вчерашних туч радовало глаз, поэтому даже наличие за окнами нелюбимого города, не особо портило настроение. Николай прошел на кухню, где уже поспевал в турке кофе. Имел он такую слабость – пить по утрам хороший, лично приготовленный кофе. Тем временем, позвонил Сергей доложить, что машина подана. Николай ответил коротким «хорошо» и растворился в ароматном вкусе бразильских зерен.
Изначально Николай не рассчитывал задерживаться на родине долго: дождаться скорбного часа и домой в Париж – ожидать улаживания наследственной суеты. Но теперь о скором отъезде не могло быть и речи. Свалившееся на голову богатство требовало принятия решений и личного присутствия.
Счета в банках – это хорошо и понятно, с этим проблем нет, но большая часть активов была в акциях множества предприятий, недвижимости и других малоинтересных Николаю вложениях. И как быть со всем этим, он еще не решил. В идеале, все следовало продать, однако, Николай понимал: найти покупателя, способного заплатить такие деньги, быстро не удастся. Кроме того, переход всего имущества целиком к новому владельцу еще нужно будет протолкнуть через ФАС. Распродать по частям? Вариант, но тоже дело не быстрое, по всему выходило, что отец не мытьем, так катаньем заставил его заняться семейным бизнесом.
– Плюнуть на все, назначить управляющих и уехать? – спросил он у себя, глядя на мелькавшие за окном бронированного мерседеса дома. – Обворуют, как пить дать, обворуют. Ладно, разберемся потихоньку, может оно и к лучшему.
* * *
Первые дней пять в новом качестве показались Николаю одним непрекращающимся кошмаром. Никогда раньше ему не приходилось усваивать такое количество новой информации в столь сжатые сроки. Только галерея незнакомых лиц, которых Николаю непрерывно представляли, заставляла голову болеть, а мысли туманились и виляли в сторону. Все эти: топ-менеджеры, ведущие менеджеры, специалисты и эксперты приезжали лично, организовывали видеомосты, а знакомство с латиноамериканской частью руководства «империи», и подавно, врезалась в сознание трудно усваиваемой непрерывной трескотней. Оказывается, и на английском можно говорить эмоционально и очень быстро.
Не меньше проблем доставляли бумаги, которые следовало завизировать. В оставленном отцом ежедневнике на работу с документами выделялось не более двух часов в день, но Николаю не хватало двенадцати. Он вспомнил, как тот, работая дома, быстро перекладывал документы, словно не читая, и ставил подписи. Николай так не умел. Приходилось перечитывать по два три раза, пока дремучие дебри делового стиля письма начинали складываться в понятную и логичную картинку. Да и то, после этого следовало проконсультироваться со специалистами, а затем еще с одними, проверить – не пытаются ли предыдущие воспользоваться неопытностью молодого бизнесмена в своих корыстных целях. Очень уж было боязно подписать в предоставленной массе макулатуры что-нибудь не то, например, дарственную на «тетю Глашу».