«Не тупи, мэтр! Он может удавить меня во сне?»
«Он, безусловно, способен нанести вашему телу вред, - сказал
профессор Рогов. – Но только я ему не позволю это сделать. Ведь мы
же с вами договорились, юноша: я несу ответственность за
целостность и состояние вашей физической оболочки. Так что…»
- Вот и чудесно, - перебил я. – Тогда я ложусь спать. А обо всех
этих недовольных пекарях и пост… всяких там призраках я подумаю
завтра. Спокойной ночи, мэтр.
«Спокойной ночи, юноша».
Утром меня разбудил луч солнечного света, бивший из окна прямо в
лицо. И урчание моего живота – тот среагировал на аппетитный запах
свежеиспечённого хлеба, что проникал на второй этаж из пекарни. А
ещё мешали спать расчирикавшиеся за окном воробьи и возбуждённые
голоса собравшихся в торговом зале внизу покупателей.
Я вспомнил о вчерашних махинациях с опарой для хлеба –
приподнялся на локтях, прислушался. Особого недовольства в
интонациях голосов не заметил. Торговавшую в магазине Лошку,
похоже, не пытались бить. Да и жалобных криков продавщицы я тоже не
услышал. Вкупе с приятным запахом хлеба, это говорило о том, что
вчерашние деяния увенчались если и не полным успехом, то точно не
провалом.
«Чем занято наше привидение?» - спросил я.
«По-прежнему патрулирует пекарню и магазин, - ответил мэтр
Рогов. – В эту комнату не входило, попыток вас убить не
предпринимало. Похоже, вы, юноша, не особенно интересуете покойного
мастера Потуса. Он больше переживает за судьбу своего детища».
Я зевнул, свесил ноги с лавки. Повертел головой, разыскивая
сапоги.
«Мне тоже интересно, что происходит в этом «детище». Хотя на
слух – там всё спокойно: никого не убивают. Это радует. Хлеб,
кстати, неплохо пахнет. Позавтракать бы не помешало. За одно и
продегустирую своё первое творение, как кулинара – проверю, чему
учили вас на занятиях по кулинарной магии».
Поморщился, вспомнив, что снова буду умываться холодной
водой.
«Кстати, объясни мне, профессор, такую странность, - сказал я. –
Почему наш покойный мастер Потус не позаботился о пусть даже
захудалой печурке на втором этаже? Почему мне для того, чтобы
вскипятить воду и заварить этот местный паршивый чай, придётся
спускаться к нашему молодому пекарю?»
***
Полуша меня не сразу заметил: вынимал из печи румяные караваи
хлеба. Мой пекарь орудовал деревянной лопатой на длинной рукояти
чётко и уверенно, словно шаолиньский монах посохом. Гора
поджаристых караваев на столе стремительно росла. От запаха свежей
выпечки закружилась голова, тоскливо взвыл желудок. Его жалобные
стоны и привлекли ко мне внимание пекаря.