***
Я спустился в пекарню – застал там Полушу и Лошку. Магазин я
разрешил закрыть, пусть время ещё и не позднее: сторожить пустые
полки не имело смысла – продавщица вызвалась помочь пекарю с
уборкой. Девица намывала пол и стены (я распорядился привести зал в
порядок: жирные разводы и паутина действовали мне на нервы),
бросала недвусмысленные взгляды на мускулистую фигуру Полуши (тот
надраивал тазы и вёдра, готовил посуду к работе).
Я известил о своём появлении громким покашливанием.
- Мастер Карп! – сказал пекарь. – Я вота… готовлюсь. Раз уж вы
разрешили на завтра теста побольше сделать. Даже радостно как-то.
Печки не будут полдня простаивать. Старый хозяин не любил, когда
они остывали. Говорил, что холодная печь бывает токмо у плохого
пекаря. А ещё он повторял…
- Ты… эта… меньше языком мели, - одёрнула парня Лошка. – Руками
активней работай. Мастер Карп к нам, наверняка, по делу спустились.
Может сказать чего хотят. Или распоряжение отдать. А ты отвлекаешь
его своим пустомельем.
Повернулась ко мне.
- Может чаю вам заварить, господин хороший?
- Чай – это хорошо, - сказал я. – Обязательно выпью. Но после.
Вы работайте, не отвлекайтесь на меня. Я тут пока немного
пошаманю.
- По… чего? – переспросила продавщица.
Точно крылья мотылька затрепетали её ресницы.
- Сделаю так, чтобы закваска в моей пекарне больше не
покрывалась плесенью, - сказал я.
Продавщица и пекарь переглянулись. Полуша пожал плечами, словно
ответил на немой вопрос коллеги; принялся натирать деревянный таз,
всячески намекая, что с головой погружён в работу. Лошка
перенаправила своё внимание на меня: уставилась на ведёрко с водой
и большую малярную кисть, что я принёс с собой – откопал их в
залежах хлама на втором этаже.
- Эта… а это для чего?
Я помахал кистью, точно прикидывал: смогу ли ею оббиться от
неведомых врагов.
- Этим нас в кулинарной школе учили отваживать от кухни
невидимых пакостников, - сказал я. – А то заимели, понимаешь, моду
заниматься вредительством! Сегодня он закваску испортил – завтра,
глядишь, попытается печь разворотить! Нет уж, моё терпение не
безгранично. Не посмотрю ни на чьи былые заслуги! Диверсанты мне в
пекарне не нужны. Ни одна невидимая тварь теперь не сможет плюнуть
в моё тесто.
Состряпал на лице решительную мину – окунул кисть в ведро.