Он понимал, что эта мера предосторожности сдует с кресла всех царских чиновников и установится диктатура власти, о которой давно поговаривали у них на слетах всех сельчан после уборки урожая и распределения поровну прибыли.
– А ты Спиридон? Как вы здесь спрячетесь с Ерошей? – спросила горько Клава, чувствуя, что месяца через четыре-пять у нее тоже родиться ребенок – третий в их роду Пантелеймоновых.
– Хочешь, я с тобой уйду? – спросил Спиридон, глядя на ладную, чуть располневшую за последнее время, фигуру жены.
– Боязно мне одной по большаку идти, да по лесам прятаться. Что зверь какой?! Я-то здесь места плохо знаю. Мне помощь пригодится, шаровары твои стирать надо будет, а ребенок родится и того больше: дров нарубить, воды принести… Со всем остальным я сама справлюсь, может быть, Миша поможет. Он теперь подрос чуток, как ты думаешь?
– Верно. Но мы с ним на охоту будем ходить и рыбу ловить, а потом Ерофей к нам подъедет или пешком доберется. Спрячемся от чиновников. Там глядишь, и войне конец. А если нет, то будем участвовать против всех. Соберем слет в Алапаевске. Устроим забастовку, а потом на Донские просторы подадимся, в казачество вступим. Ребят туда пристрою. Оружие дадут, лошадей крепких, – сказал он о своих намерениях уберечь своих старших детей от солдатчины, глядя, как жена начала собираться в дорогу, складывать теплые носки и платок в котомку.
– Опасно это. В казаках ты тоже должен будешь воевать. Нам и там придется дом самим строить или к кому-то на поселение устраиваться… Кому мы там нужны?
– Не торопись. Вот выздоровеет Ерофей, мы и его в дело вправим… Лишь бы сбежал отсюда, а то не ровен час наш дом подожгут, что мы против власти настроены, – почти шепотом сказал Спиридон, распахивая дверь настежь, чтобы сквозняк проветрил помещение большой комнаты, где в углу за занавеской лежал Ерофей с перевязанными пятками и дремал, еле вслушиваясь в разговор родителей, чтобы понять, к чему они клонят.
– Спиря, а может и Ерошу с собой возьмем? Ему здесь, что делать? – Клава подошла и заглянула за занавеску, чтобы выяснить спит он или нет, так как был второй час ночи.
– У него есть залатанные штаны. Вот пусть их с собой возьмет, когда к твоему брату двинется. А ружья нет, так это хорошо. Меньше страха за его жизнь. Но у нас они были. Значит, завтра опять явятся, так ему придется сбежать от них. Как он побежит, если ноги больные?