Весь оставшийся и следующий день ратники хоронили людей. Справив всё по христианскому обычаю, отряд отправился в обратный путь, и как только они подъехали к знакомой деревушке, на улицу высыпали, наверное, все жители. Страшная новость, принесённая Петровной, молниеносно разлетелась по домам, и людям не терпелось узнать из первых рук, что же случилось в вотчине князя. Выслушав скупой рассказ дружинников, сельские мужики угрюмо хмурились и настороженно перешёптывались.
— Это ж что ж на земле-то делается? Неужто Аантихрист и впрямь на землю явился? — накладывая на себя крестные знамения, всхлипывали бабы, прекрасно понимая: одной молитвой вряд ли удастся защититься от лихих людей.
Отслужив в местной церквушке службу по безвинно убиенным, крестьяне вместе с дружинниками, как полагается, помянули соседей.
Ближе к вечеру, вернувшись в дом деда Дорофея, княжич, наконец, вспомнил о Таяне.
— Ну что, Дорофей Иванович, выяснили, откуда девчонка?
— Выяснили… — вздохнул дед. — Дочка ключницы князя Засекина она.
— Во дела… — задумался Евсей и сокрушённо покачал головой. — Теперь понятно, почему девчонка рассудка лишилась. После такого неудивительно… И как ей только сбежать удалось?
— Так, выходит, девка теперь полная сирота, — вскинул печальные глаза дед.
— И что с ней делать? Мне к князю Пожарскому возвращаться надобно. С собой забрать не могу. На войну иду, не на гульбище. В монастырь, может, какой девчонку на время пристроить? А как всё уладится, поищу её родственников. Может, дядьки или тётки в других краях остались.
— Так зачем же в монастырь? Вон Пелагея согласна за девчонкой присмотреть. Знахарка наша, — пояснил дед. — Ей помощница нужна, травы собирать. Она одна жизнь коротает, глядишь, и девку ремеслу обучит. Всё польза...
— Ну, смотри, дед. Пусть остаётся, коли так. Только знаешь, что… Вы больно-то не болтайте, чья девчонка. Сирота и сирота. Хоть памяти и лишалась, а мало ли чего. И своих баб приструни. Пусть молчат от греха подальше. Не дай бог, злодеи проведают, что видоаки остались дел их кровавых.
— Да что я, не понимаю что ли? — обиженно вскинул голову Дорофей и заверил: — И бабы молчать будут.… После того, что люди порассказали, чего лихоимцы в княжеской вотчине учинили, слова не проронят. Кому ж охота на себя беду накликивать…