И вдруг – опять «ку-ка-ре-ку!». На этот раз ближе и громче. Это уже мало похоже на сон. Это из реальной жизни, такое привычное и хорошо знакомое. Снова открываю глаза. Прислушиваюсь. В доме никого, только комар назойливо пищит. За окном поют птицы, уж точно не райские…
Скидываю одеяло, сажусь. На подушке, где только что лежала моя голова, играет солнечный лучик. Так вот кто грел щеку! Выглядываю в окно. По двору важно ходит петух. Вот он расправляет крылья – и сейчас снова прозвучит его побудка. До конца окунаюсь в реальность. Память услужливо подкидывает события вчерашнего дня. Поход за грибами… блуждание по лесу… гроза… ливень… дом лесника. А где же он сам?
Одеваюсь, выхожу на крыльцо. Вижу капельки влаги на траве, которые ветерок усердно сбрасывает на землю. Посвежевшие, омытые вчерашним дождём деревья. Воздух ещё влажный, но уже тёплый. По кустам рассеиваются остатки тумана. И солнце! Оно начинает заниматься своими привычными делами: обсушить, обогреть, обласкать… Благодать-то какая! Здравствуй, утро!
А вот и лесник показался, торопится к дому с банкой молока в руках. Здравствуй, Игнатьич! Здравствуй, новый день! Пусть всё здравствует в этом мире! Он чудесен! Какое же это счастье – просто жить! Разве этого мало?!
Вечерело. Солнце плавно катилось к закату, разливая по небу розовые краски. Скоро заденет верхушки елей и скроется за стеной леса. Станет прохладно, август всё-таки. Егор и Анна Собинские собирались на прогулку к таксофону. Обычно в это время они звонили детям, которые жили в городе. Неожиданно послышался гул мотора. К перекату ниже деревни подъезжала лодка, в которой было два человека. Егор с крыльца наблюдал за ней. По тому, как лодки проходят эту мель, можно сразу определить, местные едут или чужие.
– Не знают фарватера, – сказал Егор, произнося иностранное слово мягко, на русский манер. – Чужие, однако, ётторагать. И чего ездят, всю рыбу уж выловили.
– Да проветриваются, отдохнуть тоже надо, – осадила мужа Анна.
– И то верно, от работы кони дохнут.
– Вот-вот, и я о том же. Только ты отдыха себе не даёшь. Совсем уже высох.
– У меня порода такая, сама знаешь.
Анна знала. На вид они были совсем неподходящей друг другу парой. Но, видимо, судьбе так было угодно, чтобы они соединились. И тут уж её, эту судьбу, никак не назовёшь злодейкой. Муж смолоду был невысокого росточка, кое-кто в деревне даже называл его «недомерком». Егор не обижался. С присущим ему чувством юмора он отшучивался: