Норма и раньше демонстрировала странное, местами болезненное чувство юмора. Обычно это случалось с ней на нетрезвую голову, когда ученая шутки ради могла, например, привязать Тео к дереву на заднем дворе и оставить его там на всю ночь. В тот раз он серьезно простудился. Еще почти две недели не мог разговаривать громче, чем пугающим сиплым шепотом – первые девять дней по состоянию здоровья, а все оставшиеся – назло Норме. Впрочем, мысль о том, что обиженная девушка сумела раздеть спящего мужчину, ни разу не потревожив его, казалась сомнительной, как ни посмотри. К тому же невольно напрашивался вопрос, чего она этим пыталась добиться. Если цель ее странных действий заключалась в моральном унижении друга, зачем впоследствии было заботливо укрывать его пледом? Тео несколько раз недоуменно тряхнул головой. После этого он поднялся на ноги, повязывая шерстяное одеяло на бедрах, как иногда татуированный делал с полотенцем после душа. В любом случае, никто, кроме Нормы, не мог дать ему адекватного объяснения происходящему.
В кухне что-то протяжно звякнуло. Следом за звоном раздался оглушительный хлопок, и мужчина с невольным интересом заглянул в дверной проем, поворачивая голову. Дверь на кухню бесшабашной парочке пришлось выбросить еще много лет назад, когда в ходе неудачного эксперимента Нормы она превратилась в настоящее решето; с тех пор ее заменяла полупрозрачная шторка. Шторка эта отлично пропускала звуки, запахи и свет, но все-таки создавала какое-никакое ощущение уюта и уединенности. Именно она теперь мешала Тео разглядеть, чем занималась нерадивая повариха, позволяя уловить только смутные черты движущегося у плиты силуэта.
Аромат кофе успел ослабеть. Ему на смену медленно, но верно пришел прогорклый запах гари; мужчина удовлетворенно кивнул сам себе, ощутив новую волну превосходства над неумехой-подругой. Неуемный голод Нормы и ее безответная любовь к домашней еде быстро вынудят девушку идти на примирение с Тео. Ему даже не нужно будет унижаться, вымаливая у нее прощение на коленях. Это была замечательная новость.
Силуэт за шторкой чем-то зашуршал, после чего развернулся и направился к выходу из кухни. Мужчина мысленно обрадовался, что ему не пришлось делать первые шаги – да еще и в таком сомнительном «наряде Тарзана» – после чего деловито уселся обратно на диван, скрестив руки на груди. Он вовсе не собирался строить из себя жертву. Однако указать Норме на то, как возмутительно раздевать спящих людей противоположного пола, Тео определенно намеревался. При наилучшем исходе разговора мужчина даже получил бы возможность подкалывать подругу на тему ее собственной безнравственности в течение последующей пары недель. Часы беззаботно и весело тикали на дальней стене. Тео снова был вынужден прищуриться, чтобы хоть что-то на них увидеть. Именно в тот момент, когда полупрозрачная шторка приподнялась, впуская в гостиную горе-повара, мужчина наконец смог разглядеть расположение обеих стрелок и сделать вывод, что спал он больше двенадцати часов.