Тем же вечером, когда любимый жених был провожен до дома, дочь пришла к отцу. Он никогда не был таким странным как сегодня. Может, потому, что Наталья никогда не говорила о своем будущем.
– Наташа, – сказал отец, не вставая из кресла, он спиной чувствовал, что дочь стояла неподалеку. Ходики отсчитывали секунду за секундой. – Давным-давно, когда ты была маленькой, мы рассказывали тебе сказку о графине, которую благородный рыцарь увез за горы, чтобы спрятать от чудовища…
– Папа, расскажи, что ты задумал, откуда ты взял это громадное наследство? Или тебе просто не понравился мой сильный Костя?
– Оно у нас уже двести лет как есть, доченька, – чуть слышно сказал Воронов. – И оно оставлено именно тебе. Ты последняя в роду графов Вороновых, кто носит эту фамилию. Когда ты станешь Попковой, как Константин… лишишься завещанных тебе богатств.
– Пафосно и странно, – пожала плечами Наталья, садясь рядом с отцом и выключая телевизор.
Комната тут же погрузилась во тьму, которую нарушали только редкие огни зажженных напротив окон и фонарей.
– Я и сам считаю, что это странно. Но друг моего далекого предка оставил завещание именно с такой формулировкой. Сначала я хотел тебе подарить его на совершеннолетие. Но решил дать тебе доучиться, повзрослеть. Теперь вижу, что больше нельзя ждать. Как только ты станешь Попковой, ты лишишься фамильного особняка в Ольховке. Тогда пусть он станет вам с Костей приданым.
– А где та Ольховка?
– В Смоленской губернии, – поджав губы, отец протянул старинный скрепленный восковой печатью двухсотлетней давности листок и серебряный ключ на красной атласной ленте.
Для получения такого наследства бесполезен любой нотариус. И если родовое поместье графов Вороновых не разрушили во время Великой Отечественной и не оприходовали большевики, сделав там дом культуры или театр, только тогда у Натальи оставался шанс получить разрешение на приватизацию дворянского гнезда. Она бережно развернула листок, и перед ней предстал рукописный текст, выцветший со временем, написанный на старославянском языке вычурными буквами с завитушками. Сквозь века к ней обращался некто князь Дмитрий Ольховский, двадцати пяти лет от роду, улан Смоленского полка, участник Отечественной войны 1812 года.
Дорогой наследник графа Воронова! При жизни граф был моим лучшим другом. А так как у меня нет ни братьев, ни детей, то сим документом я удостоверяю, что мое родовое имение в Смоленской губернии (и всё, что в нем находится) и сто двадцать пять душ крепостных крестьян, сорок лошадей, пять коров, три быка и пахотные угодья переходят в Ваше единоличное владение с момента прочтения этого документа и обретения Ключа.