Может быть, он не думал буквально именно так – временами наш разум имеет свойство приписывать себе непривычные качества, возвышая самое себя в своих же глазах. Но общая канва рассуждений, их общий ход были именно таковы.
На секунду он вдруг вспомнил покойного отца – потомственного казака, в минуты сильного хмеля и порожденных им откровений учившего сына: «Казак ничего не должен бояться на этом свете!»
Так по юношеской горячности врезалась ему в память эта фраза, что он делился ею со своими товарищами по школьной скамье и детским вечерним играм на свежем воздухе. И в детских неокрепших умах фраза эта укоренилась и стала чем-то вроде заманчивого киношного девиза. А один из них, казах по национальности (так распространена была эта народность в местах, где обитал Николай Мисима), даже переиначил ее, присвоил и сам повторял на каждом углу: «Казах ничего не должен бояться на этом свете!»
Но Николаю было совсем не жалко этого плагиата, не огорчал он его. Напротив, он даже радовался, что сказанное его отцом слово получило продолжение… «Казак ничего не должен бояться…»
И в эти минуты подумал Николай о том, насколько близка ему культура истинного самурая. Смелость и выдержка были присущи ему с раннего детства, когда он смело, ни о чем не задумываясь и не опасаясь сурового наказания от горячего отца и властолюбивой матери, сознавался им в том, что вымарал дерьмом штаны, а, секомый розгами, только улыбался да хихикал. И пусть тогда многие признавали его ненормальным ребенком – сейчас он твердо уверился в том, о чем думал много лет – в действительности его поведение было проявлением высшей мужественности и силы.
– Колян! Ты где там? – раздавшийся голос механика Папанова прервал ход мыслей Николая.
«Вот же недостойный гайдзин!» – подумал он. Или так: «Вот же мудак, соленые яйца!» (Форма, повторим, неважна главное содержание).
– Чего тебе?
– Выходи, тебя срочно Степаныч зовет…
– Чего ему надо? – разговор собеседники вели через дверь нужника; Николай не спешил приступать к своей работе, предпочитая как можно больше времени проводить за отвлеченными занятиями.
– У него поршневая полетела.
Поначалу Николай хотел было монкировать своей работой, которой, судя по описанию технической неисправности, предстояло немало, но потом решил, что безделье и наплевательское отношение к работе не красит истинного самурая, и решил покинуть свое убежище.