– И что?
Нежные монотонные звуки. Неподвижная фигура. Кстати, а ты, налетавший со Стеном пять или шесть Ближних, помнишь, какого цвета у него глаза?
… Что? В смысле – что теперь делать?
Пожалуй, только повернуться и шагнуть к выходу.
– Я пойду. Отдыхайте, биолог Брюни.
– Моих ребят озадачишь исследовательскими планами. Всего-то.
Нортон остановился. Действительно, всего-то, – понял он еще раньше, чем обернулся и посмотрел в лицо Селестена. Спокойное, с опущенными веками. Даже движение тонких губ было почти неуловимо. Голос звучал ровно – как музыка на двенадцати тонах.
– Разумеется, ежедневно рапортовать они тебе не должны, это бессмысленно, но к концу внутреннего месяца пусть каждый подготовит плановую разработку страниц этак на десять-пятнадцать. Я думаю, у технарей претензий не будет.
– Подожди, Стен, – все-таки возразил командир, хотя чего уж тут возражать… – Но ведь мы даже приблизительно не можем предположить, что именно придется исследовать. И как ты себе представляешь?…
Снова – небрежно-аристократический жест:
– Да кто потом станет обращать внимание на эти планы…
Нортон кивнул – хотя начальник экспедиции все равно не мог этого видеть.
– Спасибо, Стен. Иду в узел.
Дверные створки сомкнулись за его спиной. Оглянулся через плечо – наверху мирно переливалось синим и фиолетовым: «не беспокоить»… Может быть, Селестен прав и тут.
Может быть.
* * *
Чтобы сократить путь, командир шагнул напрямую в Сквозной коридор – и зябко передернул плечами. Похоже, эту коммуникацию проектировал озлобленный на мир неизлечимый ипохондрик. Голая труба свинцового цвета, тускло освещенная и узкая настолько, что высокий мужчина вынужден нагибаться, передвигаясь по ней. При этом ощущение бесконечной ловушки было настолько реальным, что никак не компенсировалось истинной экономией времени и дороги. Насколько знал Нортон, никто из экипажа без экстренной необходимости не пользовался «сквозняком» – а такой необходимости, кажется, еще ни у кого ни разу не возникало.
В том числе и у тебя.
Так какого черта ты каждый день хоть один раз непременно лезешь в эту дыру? Словно мальчишка, тренирующий силу воли холодным душем и неразвернутой шоколадкой под учебником ботаники.
Внезапно впереди выросла темная стена – как будто трубу перегородили поперек. Он рефлекторно выставил руку вперед – и стена отшатнулась. Тусклый свет фрагментами пробивался сквозь нее, довольно четко очерчивая человеческий контур.