А это авантюрин.
Камень, в котором живут золотые искры. Вспыхивают на солнце, гаснут в тени, они и в самом деле живые, честно. Камень чудес и приключений. Ты любишь приключения? Любишь, я знаю. А если тебе кажется, что в жизни их не бывает, что все темно и тускло, то ты глубоко ошибаешься. Очень просто: берем и поворачиваем лампу, направляем луч… Загорелись, видишь?!
Это барит, роза пустыни.
Каменный цветок, выросший в песках, без капли воды. Кажется мертвым. Самым мертвым из всех камней, потому что очень похож на живую, настоящую розу, другие-то камни не притворяются живыми. Но ты все-таки учитывай, что она из пустыни. Там все по-другому. Там приходится иногда вот так.
Это аквамарин.
Аква – значит вода, марина – морская… да что ты говоришь? Мое любимое имя. Аквамарин – это берилл, бериллов на свете много, прозрачных, разных цветов, но он самый красивый из всех. Красивее моря вообще ничего не бывает. Запомнила? Аква-марин.
А это ты наверняка знаешь. Янтарь.
Смола древних деревьев, умница. Загляни сюда, в увеличительное стекло. Маленькая-маленькая мушка прилипла когда-то к смоле, не повезло. Зато она сохранилась в камне навечно, а так давным-давно бы умерла. Янтарь теплый, живой, солнечный, из него часто делают украшения, бусы, серьги. Не знаю, почему-то я не люблю янтаря. Он и не камень на самом деле. И потом, жалко глупую мушку.
Не устала?…
Это гематит.
Это опал.
Малахит.
Агат.
Бирюза.
Турмалин.
Халькопирит…
* * *
– А теперь выбери себе камушек, и пускай мама купит его тебе на память.
– Я возьму все.
– Ну, не капризничай, выбери. Из этой коробочки.
– Они все мои! Я же их смотрела!! Все – мои!!!
– Женщина, заберите ребенка! Расколотит витрину – будете платить!
– Тихо, тихо, Маришечка, не надо, не плачь, пошли…
…не найдут. Вот как я их всех!
Придерживая сбоку перекошенную, аварийную занавеску, я пялилась в окно, и когда мимо проносился очередной полустанок – полосатые столбы, пару приземистых строений, тарелка-антенна, собака на цепи, кошка в окошке, бывает же такая жизнь, – хохотала, как сумасшедшая; да я, наверное, сумасшедшая и есть, все так говорят, шепотом, когда я не слышу. Стекло тряслось и дрожало под костяшками пальцев. Фляжка с чеканным тигром, Пашкин, между прочим, подарок, и вещь, несмотря на то, что Пашка козел и всегда козлом останется, еще плескалась в такт колесного перестука, но уже почти ничего не весила в ладони. Двое студентиков, соседей по купе, четвертый час курили в тамбуре, а квадратная тетка забилась на свою верхнюю полку и лежала там смирно, зубами к стенке, убедительно имитируя свое отсутствие – не только тут, но и вообще в бренном мире, который от этого лишь выигрывал. Мне, по крайней мере, он определенно начинал нравиться.