Если он отпустит руку – всё.
И больше никогда.
Она побежала по тонкой гранитной кромке, на которую одна за другой наплескивали маленькие волны. Прыгнула, не глядя под ноги; упала на низкую дощатую скамью.
Он оттолкнулся от стены и сел за весла.
Его лицо оставалось в тени – хотя, кажется, сумерки были уже не такими густыми. Он греб широкими, сильными движениями; берег убегал вдаль. Повернувшись боком на скамье, она ухватилась взглядом за растущую баржу. Темный угловатый силуэт на все больше светлеющем небе.
Стало жарко; она сбросила с плеч тяжелую шубу. Потом стянула через голову толстый свитер. Баржа приблизилась настолько, что до нее можно было дотянуться рукой – так она и сделала.
На пальцах остался коричневый след теплой ржавчины.
* * *
– Когда за нами придет лодка?
– Где-то через час. Не волнуйся, я договорился.
Она потянулась всем телом на подстилке, зернистой от песка. Конечно, косые лучи вечернего солнца вряд ли еще могли добавить загара. Села, обхватив колени руками. Между лопатками защекотало, и она досадливо передернула плечами, сбрасывая мужскую руку.
– Перестань. Надо скормить мальчишкам фрукты, не везти ж назад. Мишка! Володя!.. Где они лазят?
Она перегнулась через его живот, мягкий и нагретый солнцем, протянула руку и нашарила на песке пакет с четырьмя уже запревшими, помятыми персиками. Выпрямиться сразу не получилось… дурачится хуже ребенка, честное слово!
– Наверное, на барже, – беспечно предположил он. – Пацанам там раздолье.
– Володя! Миша!
Голос гулко отразился от горячего ржавого железа, и она заволновалась. Положила пакет и поднялась на ноги.
– Вовка!! Ми!..
Лохматая голова старшего сына показалась из-за груды ящиков, наваленных на баржу; Мишка помахал рукой и что-то неразборчиво крикнул. Четырехлетний Володя, по идее, должен быть где-то рядом: он всегда хвостиком бегает за братом – но его почему-то не было видно, и она никак не могла успокоиться.
– Вовка!!!
– Да оставь ты их в покое, – Егор лениво приподнялся на локтях. – Пусть играют. Хочешь, я сам съем.
– Я тебе съем… Миша! Где Володя?!..
– Я тута, ма! Смотри!
И она увидела, как загорелый и крепкий, словно бомбочка, карапуз вскарабкался на бортик баржевой кормы, покачнулся на широко расставленных ножках, взмахнул руками и рухнул в воду, подняв тучу брызг.
* * *