На первый взгляд может показаться, что романы Морриса построены несколько хаотично. Комментируя прозаические произведения писателя, Рональд Фуллер пишет: «Персонажи [Морриса] – это фигуры из сна, с прекрасными, небывалыми именами, что странствуют по цветным гобеленам небывалых событий. Сюжеты историй и в самом деле напоминают причудливую канву гобелена, развиваются от эпизода к эпизоду, пока читателю не начинает казаться, что конца сюжетам так и не предвидится»[19]. Блуждание в пространстве, игра оттенков, расплывчатость сюжета завораживают, словно бесконечный фантастический роман Кретьена или Ариосто. Зыбкость, ирреальность окружающего мира, столь характерные для готического романа, особенно заметны в «Водах Дивных Островов»: героиня непрестанно балансирует между сном и явью, не всегда в состоянии отличить одно от другого. Постоянная смена сна и бодрствования во второй части романа, посвящённой Дивным Островам, ещё более усиливает впечатление; недаром в ней так часто уточняется, что героиня «заснула/проснулась и увидела». Однако фоном для фантастического калейдоскопа чудес служит незыблемая и осязаемая английская сельская местность, столь любимая Моррисом, и события самые неправдоподобные происходят там, где в ветвях поют настоящие птицы[20].
По меткому наблюдению того же Фуллера, в романах Морриса важна не столько фабула, сколько отдельные сцены и образы. «Дочитать роман У. Морриса до конца – всё равно, что проснуться после спутанного, долгого сна: в памяти теснятся яркие, краткие, живые эпизоды». В сознании остаётся впечатление некоторой фрагментарности: романы словно бы составлены из красочных картинок: весёлых, сентиментальных, драматических или страшных. Вот дети Острова Юных и Старых смотрят на невиданную незнакомку, открыв рот; вот Заряночка ловит крольчат, вот замирает в ужасе перед грандиозными видениями смерти на островах Королей и Королев. Каждая глава романа могла бы послужить сюжетом для картины кисти художника-прерафаэлита; однако если бы кто-нибудь вздумал пересказать роман, он бы подсознательно выпустил немало эпизодов, для развития действия вроде бы излишних.
Моррис писал прозаические романы вплоть до самой смерти. Последние строки «Разлучающего потока» он продиктовал в сентябре 1896 года, а уже 6 октября тело писателя было предано земле на церковном кладбище Лехлейда.