Июль 2075 года
Финский залив
Яркий прожектор на носу чужого катера светил в глаза. Высокий
человек в прорезиненном плаще что-то требовал от Данилова резким
голосом, перекрикивая шум ветра и плеск волн. Хорошо еще, что
мотор там заглушили.
Первая фраза была совсем не понятной. Что за язык? А вот вторая
сказана уже по-русски, хоть и с адским акцентом.
– Хватай веревка! Хватай веревка, идиот!
Младший понял, чего от него хотят, со второго раза смог поймать
брошенную бухту каната и закрепить конец, привязав к скобе на носу
лодки.
Теперь его посудину подтянули к катеру.
– Гут! – кивнул долговязый. – Нау, кам хиар!
А вот это уже похоже на английский. «Забирайся». Тут уж только
дурак бы не понял.
Надо сделать всего один шаг… Это было трудно. И боязно.
Тут на воде всё такое подвижное, нестабильное, качающееся.
Скорей бы на сушу и забыть всё, как страшный сон…
Собравшись с духом, Младший сделал шаг, представляя, что будет,
если нога попадет между бортами двух плавсредств. Скользко.
Да и сам он измучен, продрог и давно не жрамши.
С трудом заставил себя не зажмуриваться.
И вот он на чужой палубе. Катер небольшой. Крыши или надстройки
нет.
Александр Данилов-Младший по прозвищу Молчун, неудавшийся
мститель и личный враг Уполномоченного всея Орды – Виктора
Иванова... о котором тот даже не знает.
А пока – просто беженец и дезертир, бывший наемник питерского
магната, чудом спасшийся от чужой войны и резни.
– Сит даун!
Ему указали на скамейку.
Александр не заставил себя ждать. Уселся.
– Snakker du norsk? – спросил человек в плаще,
садясь рядом.
Саша предпочел пожать плечами. «Если не уверен, молчи». Догадки,
конечно, были, но он промолчал на случай, если понял неправильно.
Он слишком устал и с трудом соображал, какие вопросы задают только
что подобранному в море человеку.
– Snakker du engelsk? – прозвучал спустя пару мгновений второй
вопрос.
– Ноу, – ответил Молчун, догадавшись, чего хотят. – Ай эм
рашн.
Второй, в брезентовой куртке и вязаной шапке, начал что-то
быстро говорить первому. В длинной тираде понятными показались
слова «Петерсбург» и «руссиск». Говорили не по-английски.
Тарабарщина немного напоминала немецкий, на котором Сашка знал
очень мало.
Первый, которого он мысленно окрестил «Хароном», кивнул. Больше
ни слова до прибытия на судно они не произнесли.