Потом пленника привязали к стулу, а рядом пристроился здоровый
датчанин, взявший на себя обязанности выбивателя правды. Хотя
капитан пока не давал команды дубасить задержанного.
Тот не закрывался, а охотно шел на контакт. Был немногословен,
говорил по существу.
– Зовут тебя как? – задал первый вопрос молдаванин.
– По-разному. Можешь называть … – и он произнес незнакомое
слово, а его косящие глаза глядели с вызовом.
Скаро внимательно посмотрел на него, помрачнев:
– На твоем языке это значит что-то похабное? Еще одна шутейка и
кабздец. Вот этот мистер, – он кивнул на датчанина, – вправит тебе
мозги. Как ты попал на судно?
– Забрался ночью по якорной цепи. Сначала спрятался в место, где
цепь лежал, потом перебрался в трюм.
Все притихли. Оказалось, это был серьезный косяк. Потому что
цепной ящик надо внимательно проверять, особенно покидая такие
места, как Питер. Это не какая-то коробочка, а целое помещение.
Капитан, малиновый от злости, произнес на инглише:
– С Родионофф придётся разобраться.
Саша, кстати, потом слышал, что разобрался капитан с Борисом
Николаевичем довольно сурово – рублем, то есть талером. Хотя,
наверное, боцман согласился бы получить пять нарядов на гальюн. Но
вместо этого получил минус десять процентов месячной оплаты.
«Лучше бы выпороли», – ворчал позже Николаич про приговор
капитана.
«Зачем мне ваши задницы? – говорил как-то Ярл на общем собрании,
по-английски, чтобы все присутствующие понимали. – Никто не будет
вас бить. Порку люди забывают, а потерю своих кровных никогда. И
запомните, нет ничего важнее безопасности. А опасность не только от
моря, она еще и от людей. Если корабль захватят, мы потеряем и
груз, и жизни. Помните об этом и обращайте внимание на любую
мелочь».
А допрос продолжался.
– Господин капитан, судя по виду, он был траллсом, – произнес
Штеф. – Вон какие шрамы от цепи. Причем буйным, покорного не стали
бы заковывать.
Траллсами в Скандинавии иногда называли рабов.
– Но до этого он был воином.
Действительно, худой, но жилистый, незнакомец не выглядел
измождённым. В дерзком взгляде чувствовалась энергия и сила. И без
того неширокие глаза чуть косили, что добавляло простецкому лицу
выражение хитрости.
– Я не траллс, – заговорил чужак. – Не называй меня так,
бородатый. В городе «питеров» меня звали Шаман.