Дома мы растворимыми полотенцами не пользуемся, но на работе все так унифицировано, что даже не замечаешь быта. Я только теперь вспомнила, что так и не сходила ни на озеро, ни в душ, а заодно, что я все еще брожу в шортах. А как чудесно начинался день – я уверяла себя, что Коль и Альфред задержались случайно, но теперь исчезла и эта призрачная надежда.
Машинально терзая в руках остаток растворимого полотенца, я направилась к ближайшей кабинке душа, которые были расставлены по всему периметру института. Что мы имеем в сухом остатке после сегодняшнего дня? Получился каламбур! В сухом остатке – сухой остаток полотенца, все остальное – розовый след. Я с отвращением бросила кусок полотенца на дно кабинки, зная, что он исчезнет, как только польется вода – в каждой кабинке куча таких полотенец – и начала раздеваться. И только я сбросила шорты и майку, как на моей руке запел и затренькал браслет «тэйк пипл», в переводе с инглиша – связь людей. Это была система внутренней связи. Минутку-другую я разглядывала фиолетовые капельки, бегающие по экрану, а потом, словно нехотя, нажала кнопку приема звонка.
– Женечка! – в микрофоне раздался грудной голос Веры. – Ты где? Мы ждем тебя на завтрак.
– Мы – это кто?
– К нам напросились несовершенчики (ученые из лаборатории «Растительных несовершенств»), а ты, наверное, не ела со вчерашнего вечера? Учитывая их аппетиты, ты можешь остаться голодной!
– Пусть поправляются! Я не хочу есть!
– Ты бы так не говорила, если бы знала, что они принесли, – она выдержала паузу, пытаясь меня расшевелить. – Они принесли бутерброды со спаржей и сырной пастой! – это было мое любимое блюдо. – А я заварила свежий чай. Так – что?
– Бегу! – ответила я, но еще долго стояла под тугой струей прохладного душа.
Как-нибудь обойдутся без меня. Верочка у нас холостая – вот пусть и поухаживают за ней несовершенчики, а я вроде как дама, обремененная мужем. Хотя есть все же хотелось.
Прозвища у нас пользовались особой популярностью, может, это обратная реакция на строго научный подход к жизни. К примеру, нашу лабораторию называли лаконично – «Рыбный ряд» или «Чайный домик», и это было еще вполне приличное название. Официально же мы назывались «Лабораторией перепрограммирования морских особей». Но прославились на территории полигона мы не этим, а – чайными церемониями. Так и считалось, что настоящий старинный чай можно попробовать только у нас.