Весь день Катюша читала ленивую книгу, это она так говорила – ленивую книгу, которую невнимательно читаешь. Иногда садилась сбоку у окна, чтобы ее не слишком было видно с улицы и слушала детские голоса, доносившиеся из санатория.
– Больные дети – это дети, которым не хватает любви, – говорила порой Екатерина Сажина.
Ее теория расходилась как с официальной точкой зрения, так и с мнением родителей. Но доктору Сажину трудно было сбить ее со своей позиции.
– Ну и как мы любим? – грустно говорила коллегам Катюша. – Некогда же нам любить, нам воспитывать надо, лечить, учить. А ребенок похож на цветок – без любви чахнет и засыхает.
– У тебя столько оригинальных мыслей, – сказал как-то Сажин. – Ты бы написала статью, что ли?
– Зачем? – отвечала Катюша. – Что это изменит? Родители все равно останутся при своем мнении. Общество с трудом освобождается от стереотипов, а российские традиции воспитания замешаны на строгости и послушании. Вспомни, как тебя растили.
– Зачем? Скажешь тоже? Хотя бы для карьеры! – сердился Сажин.
– Карьера – это у тебя, а у меня – дело, просто работа.
Сейчас оторванная от любимого дела Катюша откровенно скучала.
Вечером к Сажиным нагрянули гости.
– И где ты скрывал такое сокровище? – сказал Стас, целуя изящные Катюшины руки то с наружной стороны ладони, то с тыльной.
– Знакомьтесь, пожалуйста, это Ирочка, моя племянница, – Сажину не очень хотелось видеть сегодня гостей, но это была одна из давно намеченных встреч.
– А где же наша красавица? – размещая свою шляпу на вешалке, спросил Петр Петрович.
– На кухне, наверное, хлопочет? – ответила за Сажина жена Петра – Людмила.
– Да нет же, Катюша срочно уехала в командировку, – как можно тверже сказал доктор Сажин. – По обмену опытом…
– Странно! – почему-то задумалась Людмила.
– Что странно? Что? – на секунду потерял самообладание Сажин.
– Странно, что она мне не сказала! Мы собирались с ней на дачу!
– Это что-то срочное, – продолжал лгать Сажин, не особо заботясь о смысле.
– Хорошо, тогда скажи мне номер ее сотового, она недавно его заменила, – настаивала Людмила.
– Милочка! Ты же знаешь, я никогда не запоминаю таких мелочей! – развязно ответил доктор Сажин, удивляясь ее недоверчивости.
– Оставь этот тон! – вдруг закричала женщина. – Я терпеть не могу этих уменьшительно-ласкательных прозвищ! Ладно, извини, Сажин, – тут же погасила свой гнев она, заметив, что все вокруг удивленно затихли. – Я просто нервничаю, не знаю, почему. Все это так не похоже на Катюшу, – Людмила в нетерпении расставляла чашки, расправляя несуществующие складки на скатерти.