* * *
В один из своих приездов начальник отряда обещал нам для усиления охраны границы прислать катер. И вот возле заставы ошвартовалось небольшое суденышко – катер КМ-1 с командой, по всему видать, хорошо знавшей свое дело. Мы все высыпали ему навстречу.
– Товарищ лейтенант, морякам бы показать, – загорелся старшина. Как-никак – обновка!
Я согласился, и Горбанюк, оседлав двух лошадей, отправился к соседу, располагавшемуся от нас ближе других.
Кроме пограничной заставы на острове дислоцировались подразделения балтийских военных моряков. Батальоном морской пехоты командовал высокий, стройный капитан Шведов, опытный, много знавший и умевший командир, хороший, душевный человек. Я любил бывать в уютном домике, в котором капитан обитал с семьей и где главными жильцами считались книги. Ими был заполнен вместительный шкаф и прикрепленные к стенам полки. Книги лежали на письменном столе, на подоконниках. Хозяин был интересным собеседником, не только хорошо знал тактику современного боя, но и глубоко разбирался в вопросах международной и внутренней жизни, литературы, был завзятым театралом, ценителем живописи.
Артиллеристы-зенитчики старшие лейтенанты Ряцков, Чирков и политрук Хромов несли службу километрах в пяти от батальона морской пехоты, на противоположной стороне острова. Были они на год-два старше меня. Веселые, гораздые на выдумку, моряки-зенитчики, появляясь на заставе, вносили заметное оживление в нашу жизнь. Чирков жил на острове с женой и детьми. Ряцков и Хромов были холостыми. Кровь бурлила в молодых жилах. Наведываясь ко мне в гости, они первым делом просили разрешения поскакать по острову на лошадях.
– Вот джигиты! – добродушно улыбался Чирков. – Женить их надо. Да и тебя тоже. Чего бирюком живешь?
Старшина привез капитана Шведова, взял еще одну лошадь и отправился на батарею за Ряцковым, Хромовым и Чирковым (сам он решил остаться на правом фланге заставы, где шло строительство дзота).
Капитан придирчиво осмотрел катер, погонял на различных режимах мотор, выключил его, тщательно вытер ветошью руки и сказал:
– Не линкор, конечно, но посудина стоящая!
Мы остановились на лужайке возле заставы и залюбовались окрестностями. Зелеными и густыми стали лесные чащи. На залитых солнцем полянах сочная трава вымахала чуть ли не по пояс. Серебрились озера, которых на острове было множество. Вокруг них росли прямые и островерхие ели. Они словно бы укрывали от глаз людских эти гранитные чаши, наполненные прозрачной студеной водой, богатые рыбой и дичью. Изгибался, будто о солнце терся, Финский залив и оттого блестел, смотреть было больно. Из морщин проливов высовывались нейтральные островки, то голые каменистые, то опушенные осокой и невысоким морским камышом. По краям облепили их крикливые чайки, издали похожие на пену прибоя.