* * *
Письма от Блэкуотера не было. Верона взяла медвежонка, села на стул и задумалась: «Лаарт допрашивал Хардвея. Значит, Хардвей каким-то образом оказался причастен к случившемуся. Значит я, исходя из этого, обратилась к нему за помощью, он меня спрятал где-то, а Лаарт с ним разобрался, но дело как раз не в Лаарте. Дело скорее в Лээсте. Он удалил мне память, забрал у меня деквиантер и забрал мой Volume Двенадцатый, потому что я что-то выяснила, а Лаарт – предлог, не более. „Мы с тобой поругались. Ты почему-то уверилась, что должна прекратить обучение. После этого ты сбежала, и экдор Трартесверн разыскал тебя. Мы опять с тобой поругались. И тогда я принял решение…“ Значит, Лээст „принял решение“, и я согласилась? Безропотно? Нет, это крайне сомнительно. Надо спуститься к Брюсу, попытаться хоть что-нибудь выяснить. Хотя вряд ли он знает что-нибудь. Я бы ему не доверилась. Пойти применить суггестию и выяснить всё у Маклохлана? Нет, не та ситуация. Если он знает что-то, то знает только поверхностно… так же, как Акройд и прочие. Лээст не допустил бы. Он сам их просуггестировал. А вдруг я успела как-нибудь оставить себе информацию?!» Сделав подобный вывод, Верона, с час или около, пыталась найти в своей комнате тайное сообщение, но усилия были тщетными. Без четверти пять – по будильнику – к ней постучался кто-то и послышался голос Лиргерта:
– Рэана Блэкуотер, простите, можно к вам на минуточку?!
За дверью, как тут же выяснилось, Свардагерн был не единственным. Рядом с ним находился некто – лет тридцати примерно – почти эртаонской наружности, исключая веснушки – яркие, и короткие рыжие волосы.
– Акерт, – представил Лиргерт. – Мой брат. Захотел с вами встретиться.
Акерт, глаза которого наполнились восхищением, поклонился – в ответ на книксен, и смущённо сказал:
– Простите. Это с подачи Лиргерта. Он мне прислал результаты. Они впечатляют, естественно. Я мог бы у вас позаимствовать песчинок пятнадцать-двадцать для нашей лаборатории?
– Конечно, – кивнула Верона. – Прошу, проходите, пожалуйста…
Дорверы прошли в её комнату. Акерт, глазам которого предстала полка – стеллажная, с чайником и кофейником, замер от потрясения:
– О нет, – прошептал он, – Создатели… это же… родий, правильно? И риззгиррский хрусталь… естественный…
– Не знаю, – сказала Верона. – Все говорят, что искусственный.