Стартует она по весне с мелкого хулиганства. Берёза начинает цвести (ишь, слово-то какое для банального древесного секса!), разбрасываясь отработанным материалом, чешуйками распускающихся листьев. Беда в том, что большая часть серёжек, шишечек или как их там, остаётся на ветвях весь последующий год (!) и по частям осыпается, когда Берёзе вздумается отпустить отходы в свободный полёт и падение (желательно на асфальт!). Ветер сильный подует, ливень грянет, мокрый снег налипнет, засуха крепления ослабит- они сразу вниз… Хоть в июле, хоть в декабре. Отличное средство напомнить о себе, обратить внимание на свою долговязую персону. Неделю, две тихо-спокойно, вдруг- всё усеяно мелочью, а в голове звучит: «Совсем обо мне забыл? А я вот она! За метёлочкой-то пошустри!».
Летом треклятая Берёза озорна-весела, зелёной листвой потряхивает-дразнится. Но вот случись жара долгая… В нынешнем июле очумевшая от неё вражина устроила мне двухнедельный листопад похлеще сентябрьского. Кстати, в сентябре она только чуть-чуть с прожелтью, сбрасывает на разведку редких (но вездесущих!) жёлтых десантников, готовясь к массированному осеннему наступлению. Листопадный экшн обрушивается на базу обычно с начала октября. Он долгий, многонедельный, поветочный- сначала одни ветви отстреляются, потом другие. Тут все базовские резко начинают мне сочувствовать, советовать (как сговорились) купить пылесос, как в Европе, а сантехник Лёня, направляясь в утренний обход, не преминет, проходя мимо, саркастически пропеть, «глядя в небеса»: «Берёза, белая берёза…». А она ну никак не хочет с родимыми листочками расставаться, облетая последней в округе под конец ноября, когда остальные дерева давно уже мёрзнут нагишом. Однако процентов 10 листвы она оставляет про запас по любому- дорожки зимой приукрасить… Есть у Берёзы и ещё один демисезонный боеприпас- ветки сухие. Бывает, после ветрилы столько их накидает, впору печку топить.
Совсем недавно узнал, что в среднем на берёзе бывает до 250 тысяч листьев. А у меня шесть стволов. Итого почти полтора миллиона! И все на мою грешную голову. Миллионер лиственный! Богатство хоть куда, будь оно неладно… Спалил бы свои сухие «купюры», да в городе запрещено. Между прочим, с ними и чудеса творятся. В первую свою осень на базе, подметая площадку в скверике, заметил: некоторые опавшие листья каким-то образом норовили свернуться в тугие трубочки-кулёчки и зарыться в грунт между плитами, порой так глубоко, что приходилось их оттуда руками выдёргивать. Как это получается, ума не дам. И подозреваемые насекомые давно попрятались от холода. Ещё удивительнее то, что с тех пор чудо не повторялось. Меня, что ли, оно испугалось?