Смерть пришла за Вениамином быстро.
Сияло солнце всю дорогу до избушки. На солнышко, что на смерть, во все глаза не взглянешь. Это я в четырехтомном словаре Владимира Даля прочел.
Одного лося Дарский, видимо, зацепил. Немного алых капель было разбросано по следу – как клюква замороженная на снегу.
Каждый его прилет сопровождался короткой фразой: «Цвирк-фьюить-цвирк!», что означает, видимо: «Ну вот, я здесь!» Меня давно уже заботит, что нет в нашем человеческом языке слова, точно передающего птичий свист. Поэтому приходится довольствоваться очень приблизительным «фьюить».
«Цвирк-фьюить-цвирк!» И все. Больше он не цвиркал и не свистел. Сидел себе тихонько. Иногда шуршал. Поселился он у нас под кухонным окном. Строители когда-то делали шкафики в стене, чтобы жильцы пользовались ими как холодильниками. В таких «холодильниках» были отверстия наружу, на улицу.
Ласт, как мы его назвали, вселился в шкафик в конце апреля. Какое-то время он жил здесь один. «Цвирк-фьюить-цвирк!» И сидит себе, помалкивая.
Но вот у Ласта появилась подружка. И мы потом назвали ее Ласта. Но поначалу забеспокоились: а вот как появится выводок птенцов… И загрязнят птицы наш «холодильник»
И тогда я в отсутствие ласточек заткнул отверстие тряпкой. А вечер выдался предгрозовой. Подул сильный ветер. Побежали пылевые вихри.
И вскоре я услыхал за стенкой отчаянный птичий крик. Влетев в лаз, птица наткнулась на преграду. Я выглянул в окно. Две ласточки кружили во дворе. И снова – писк ласточки в начале лаза. И стремительное кружение растерянных птичек с косыми крыльями. Других птиц во дворе не было. Они уже попрятались от грозы. Так повторялось несколько раз: птицы кружили по двору и пытались попасть в свое гнездо под окном. Слышался писк, в котором были удивление и мольба.
Сердце не выдержало, и я открыл лаз. «Цвирк-фьюить-цвирк!» – и птицы в «холодильнике».
Назавтра еле уловимое шуршание заставило меня заглянуть под окно, в наш «птичник». Там на полке сидела одна птица. На следующий день повторилось то же самое: все птицы давно уже летали, одна Ласта сидела, вернее, лежала в «холодильнике». (Что это Ласта, я понял позднее, когда увидел, что вторая птица крупнее).
Я решил спугнуть ее, протянул руку. Но Ласта, глядя на меня, не улетела. Не ручная же она! Может, больна? Я поставил неподалеку от нее плошку с водой и подсыпал горстку крупы – геркулеса. (Тогда я еще не знал, что надо было давать ей каких-нибудь мух, жучков. Ласточки – хищные птицы и крупу не едят).