– Когда мы увидимся снова, – серьезно посмотрела снизу вверх Лилит, – и ты будешь готов, я расскажу тебе о моем плане и что тебе делать дальше, чтобы пророчество сбылось, и твои тайные, едва начавшие созревать мысли осуществились. А пока до встречи, мой любимый!
С этими словами Лилит слегка взлетела в верх и поцеловала нифилима, губы которого доселе никогда не знали нежных касаний. Впрочем, и эти касания были не совсем настоящими, поскольку настоящий любовный поцелуй мог произойти только между существами, имеющими плотные тела. Словно бы смутившись, хотя ранее это чувство не было ему присуще, нифилим резко развернулся, и не сказав слов прощания, взлетел и быстро скрылся среди звездных крупиц астрального неба. Куда он полетел можно было только догадываться. Лилит же осталась в черном пространстве одна, и задумчиво посмотрев в след нифилиму, произнесла:
– Ты, князь, не знал, что женщины не прощают, и ты еще пожалеешь, что растоптал мою любовь и преданность! Что ж, раз я не могу отомстить своими руками – пусть это сделают мои могучие потомки.
Тут она, словно бы спохватившись, замолчала и быстро полетела в сторону прямо противоположную той, где скрылся нифилим Алеф.
Огромный, почти обнаженный атлет с перепоясанными чреслами стоял посреди серого базальтового ландшафта и словно бы чего-то ждал. В этой могучей фигуре еще угадывались черты нифилима Алефа, только теперь он был без крыльев, исчезли верхние одежды, с которыми прежде его астральное тело составляло единое целое – в точности, как у известных нам Фейри, а фигура и лицо стали чисто мужскими, приобрели монументальность и точеный рельеф. Впрочем все это была лишь астральная причудливая игра энергий, и Алеф, переставший быть нифилимом, еще и не стал титаном, но его шельт прото-титана уже свидетельствовал, каковым станет его плотное тело в случае, если ему удастся воплотится в Энрофе. Как любопытное дополнение можно добавить, что и набедренная повязка теперь не составляла с его телом единого целого, и имела декоративно-маскирующую функцию, поскольку бывший ангел имел теперь огромное мужское достоинство, которое ему нередко мешало, не сдерживаемое набедренной повязкой. Впрочем и это было условностью, и причудливой игрой энергий и означало, что, помимо прочего, бывший нифилим получил чувство стыда, которое и материализовалось в пресловутую повязку.