– Ну и как ты нашел шрастры? – усмехнулась Лилит, – ты ведь все равно темных не возлюбил, несмотря на предательство со стороны пантократора, и имел все шансы устроить в Инферно серьезную заваруху! Несмотря на потерю статуса ангела, боевых навыков ты, похоже, не растерял, – смерила она взглядом громадные (хоть и условные) мускулы атлета.
– Нечего мне в шрастрах делать, – буркнул Алеф, – да, темных после моей трансформы я не возлюбил, но больше не намерен воевать на стороне Логоса, я теперь сам по себе, меня не трогай – и я не трону. Ну а насчет предательства Иеговы… все же о предательстве здесь речь не идет, надо быть объективным: он не держал на меня зла и был крайне расстроен произошедшим. Мое изгнание было вынужденным, но я все равно считаю его несправедливым, наверняка он мог найти какой-то другой выход из ситуации, вместо того, чтобы делать меня изгоем. А теперь я ни Богу свечка, ни черту кочерга – ни вашим – ни нашим.
– А почему ты считаешь, что это был вынужденный поступок Иеговы? – Лилит, похоже, знала ответ, но хотела получить его из уст Алефа.
– Я стал заразным, моя милая, уж не знаю, специально ты все так подстроила, или, как ты говорила, все произошло спонтанно, и ты не знала, к чему твой обстрел гаввахом приведет.
– Я не знала о том, к чему приведет наш поединок, – сказала Лилит, – ты способен прочесть в моем сердце: я не лгу, но когда произошла частичная трансформа твоего боевого карроха в семя эйцехоре, ко мне по непонятной причине стала приходить информация о будущем. Теперь у меня есть план, касаемо твоей и моей судьбы, если ты, конечно, согласишься на его осуществление. Но ты сказал, что стал заразным… тебе об этом пантократор сообщил? Я бы не стала его словам доверять.
– Да нет, я имел возможность убедиться. А насчет Иеговы – ты не права, он никогда не опускается до лжи, разве что иногда что-то не договаривает… впрочем довольно часто. Но по-моему это не только ему присуще, да и вообще, с солдатами нельзя быть излишне откровенным.
– Ну и каким же образом ты убедился, что заразен? – женское любопытство просто распирало Лилит, либо она ждала подтверждения тому, что предполагала.
– Все произошло вскоре после того, как мы с тобой расстались. Еще до того, как я попытался вернуться в Эдем, я встретил своего лучшего боевого друга, его зовут Гимел. Он встревожился, что я долго не возвращаюсь из буфера, хотя мое дежурство давно закончилось, и вышел проверить, все ли у меня в порядке. Как положено в нашей ангельской среде, мы крепко обнялись при встрече… этого оказалось достаточно… теперь я, видит Логос, не один, правда выгнали Гимела из Эдема сравнительно недавно, его трансформа происходила значительно медленнее, чем моя и, как он впоследствии рассказал, стало известно об этом далеко не сразу… впрочем, почему я говорю «он»?