Печь с железной духовкой занимала половину кухни. На ней варили-парили и обогревались зимой. Каждый день Васька должен был наковырять в сарайке два ведра смерзшегося угля и нарубить горбыля для растопки. К весне уголь в сарае заканчивался и ему приходилось бродить по железной дороге и собирать на откосах черные антрацитовые куски. Иногда везло и попадался серый пористый кокс.
Эти мелкие заботы не отнимали у Васьки много времени. Предоставленный сам себе, он бродил по слободке, примыкал к разным компаниям и участвовал во всех проделках местной шпаны. Здесь царили свои законы и неписаные правила. Уважали сильных, смелых и блатных. Увлекала воровская романтика.
На лавочке Юрка Чивирев пел под гитару и вышибал слезу:
Нависли тучи, тучи грозовые
И над моей кудрявой головой!
И затворилися тяжелые железные
Тюрьмы ворота опять передо мной…
Гитара у Чивирева пела и плакала. Мальчишки восхищенно смотрели на уркагана.
– Еду в трамвае с котомкой, – сказал Чивирев, отложив гитару, – рядом шкет в панамке. Спрашиваю:
– Малек, тебя как зовут?
– Алкашка.
– И меня Алкашка!
– Канаешь откудова?
– Из лагеля.
– И я из лагеря!
– А куда?
– К бабе.
– И я к бабе!
– Эх, родственная душа!..
Юрка выплюнул жеваную папиросу и с чувством закончил концерт:
Смотреть сквозь решки строго воспрещается.
А сквозь окошки слабый льется свет.
И от тоски на части сердце разрывается,
Не в силах выдержать разлуки долгих лет.
В этот вечер они ограбили телефонную станцию. Чивирь финкой отколупал шпон и выставил стекло. Щуплый Васька залез в темную комнату и передал в окно что нашел – два телефонных аппарата и моток толстого кабеля. Телефоны забрал Чивирев, пацанам достался кабель с цветной проволокой. Из нее мальцы плели ремни, колечки и браслеты.
Осенью Чивирева забрили в армию на три года, чем спасли от очередной отсидки. В это же время Васька Худышкин случайно подружился с Веней Коняевым.
В школьном туалете Веньку зажали в угол два пацана и уже успели навесить пару оплеух. Худышкин не раздумывая встрял в потасовку – наших бьют! В драке Васька был смел, зол и увертлив. Враги позорно бежали с трусливыми воплями: «Худой, мы с тобой еще встретимся, мы тебе накостыляем!»
Венька шмыгал носом и вытирал сопли носовым платком.
– Не дрейфь, если что, мы их прищучим на слободе, – покровительственно сказал Васька. – Сему Толстого, я знаю. Он уже получал от меня люлей!