– За конюшнями, в тени, – ответила Аня.
– То-то я не вижу ни одной лошади на конедворе. Может, их тоже прячут?
– Не знаю. Пойдем к начальству, там все выяснится.
Начальства на месте не было, главный инженер находился в отпуске, оставался один главный геолог. Постучав, мы вошли в его кабинет. Он поднял голову и пробурчал: «А, ты все еще здесь?» Аня объяснила свою просьбу. Главный похмыкал в кулак и пристально посмотрел на меня:
– Стрелять из пистолета умеешь?
– Стрелял на военных сборах: 42 из 50.
– Маловато, но на худой конец сойдет. А на лошади ездить умеешь?
– Два раза ездил на рыбалку, – промямлил я и подумал, что все пропало.
– Да, стаж у тебя агромадный, – засмеялся Борис Александрович.
Сняв телефонную трубку, пригласил экспедиционную кассиршу и заведующего конедвором, мрачного прихрамывающего мужика. Выяснив, когда Аня получила деньги, главный покряхтел и обратился к конюху:
– Пахом, что у тебя есть?
– А ничего. Вот только Анина кобылка.
– А конь главного инженера?
– И вправду. А то он уже второй месяц даром овес ест.
– Седлай его и дай под расписку этому молодцу.
Аня отправилась в кассу за деньгами, а я пошел с Пахомом. Конь стоял в стойле и был, как мне показалось, гигантского роста. Темно-коричневая шерсть его блестела, и под ней перекатывались литые мускулы. Конь был под стать главному инженеру, высокому и тучному человеку, не меньше ста килограммов весом. Мою «тушу» этот гигант и не почувствует. Вернулась Аня с рюкзаком и подала мне офицерский ремень с кобурой:
– Я расписалась. Надевай.
Ремень оказался мне велик, пришлось шилом проколоть еще одну дырку. Вынув пистолет и убедившись, что он поставлен на предохранитель, я засунул его обратно в кобуру. Мой конь был оседлан, и конюх подал мне в руки повод, а сам взялся седлать Анину лошадку. Если на моем жеребце кавалерийское седло выглядело к месту, то на старой кобыле оно вызывало улыбку. Однако мне было не до смеха: конь резко повернул голову и вскинул ее вверх, а я, что есть силы вцепившись в узду, чуть не упал. Жеребец угрожающе смотрел на меня краем красноватого глаза. Я понял, что боюсь его силы и непредсказуемости движений, но, преодолев страх, перекинул ему повод через голову. Высоко подняв ногу, зацепил ее за подпругу и, оттолкнувшись второй ногой, очутился в седле. Конь сразу попытался идти в сторону ворот. Натянув узду, я остановил его.