Тело начинает затекать, но я на всякий случай лежу, как настоящий опоссум, ну разве что пену изо рта не пускаю. Стараюсь незаметно, сквозь узкие щелочки глаз рассмотреть, что происходит. Первое, что вижу – это снова сплошной зеленый цвет. Мало того, он мне еще нос и подбородк щекочет.
Ой! – доходит до меня. Это ж я в траву лицом уткнулась, а сама на земле лежу. Ну все ж лучше думаю, чем под землей! Kакое- никакое, а утешение!
Широко открываю глаза, приподнимаюсь над травой, осматриваясь. От великолепия, представшего передо мной, захватывает дух. Я даже забываю, что это не прогулка по собственному желанию. И что сама ситуация требует либо пробуждения от ночного кошмара, либо вмешательства психиатра. Но если это все-таки сон, то красивее сновидения я в жизни своей не видела. Как будто отмеренная огромным циркулем большущая поляна пестрит сочно- зеленой травой с разноцветными вкраплениями ярких полевых цветов. Порхающие над ними бабочки взлетают мини салютами, дублируя в воздухе крыльями всю красоту цветков. Птицы, на окруживших поляну деревьях, напоминают мне рыбок из музея Кусто. С той лишь разницей, что вместо плавников- крылья. Я хочу рассмотреть их поближе. Эти волшебные краски оперений могли бы вдохновить любого дизайнера. Хочется подбежать, но боюсь вспугнуть и поэтому стараюсь сдерживать торопливые шаги. Подхожу уже совсем близко и, еще в кустах, замечаю семейство горящих светлячков. Прелесть какая! Светлячки средь бела дня светятся. Птичка вблизи оказывается еще ярче. Cине – зеле – желтые перья ее хвостика раскладываются на множество оттенков основных цветов. Пока рассматриваю и подсчитываю сколько же тонов в оперении маленькой пичужки, боковым зрением замечаю, что стайка светлячков выстраивается в шесть пропорционально светящихся пар. А после… Происходит то, во что я отказываюсь верить. Kусты оживают, на моих глазах преобразовываясь в стаю животных. Так обрадовавшие меня вначале светлячки, оказываются горящими глазами на шести оскалившихся мордах гиен. Сосредоточившись на мне, они застывают в позе, готовой к прыжку.
Я в ужасе инстинктивно делаю шаг назад и, не удержав равновесия, падаю. Это служит сигналом к действию самого крупного из них – он без промедления кидается на меня, метя в шею. Я лишь успеваю заметить желтизну оскаленных клыков, да на верхней ветке дерева облюбованную мной птичку, из глазной орбиты которой на меня смотрит зияющая пустота.